Читать Средство от бессмертия

Моя голова – как старая шахта. В ней с каждым годом всё меньше золотых самородков и всё больше тёмных лабиринтов.

Нет, меня не похищали гости с другой планеты, я не катался пьяным на горных лыжах, и кирпич мне на голову не падал. (Или падал?) Но с каждым днём всё больше кусочков мозаики стали теряться бесследно, а когда стало ясно, что самому мне этот пазл уже не сложить, я решил обратиться к одному из главных специалистов по моему недугу; тем более, что далеко искать не пришлось: это был мой старый друг и бывший сосед по университетской общаге.

Надо сказать, что амнезию он изучал не только по книгам и на своих пациентах: его самого как-то раз неслабо накрыло (правда, не без помощи C_>2H_>5OH). Мы оба тогда учились в ЛГУ (он – на подготовительном отделении, а я – на первом курсе химфака), и было это в те далёкие времена, когда мой факультет ещё обитал на Васильевском острове.

Кого-то удивит, что здоровенный парень решился выпить впервые в жизни, когда ему стукнуло двадцать пять, но то был особый случай: Малик был родом из Эфиопии, из мусульманской семьи, и сорок поколений его правоверных предков не знали даже вкуса спиртного. Для него выпить даже один глоток означало такой же шаг отчаяния, как для нас с вами шагнуть под электричку.

Конечно, он пошёл на это не от хорошей жизни. У меня до сих пор не стёрся из памяти тот день, когда я увидел его в первый раз. Дело было то ли в конце осени, то ли в начале зимы, в вечерних сумерках; я шёл от метро к студенческому общежитию на углу Пятой линии и Среднего. Вокруг слякоть, серые стены, хмурые прохожие, какие-то лишайные коты возле ржавых водосточных труб… Не хватало только нищих с картонками, но всему своё время.

И впереди меня, как воплощение этого унылого антуража, – сутулая фигура негра в куцем чёрном пальто с торчащим из-под полы белым халатом. Он устало брёл посреди толпы, не видя ничего вокруг. У меня аж сердце ёкнуло, не вру! И я тогда ещё не знал, что в ближайшем месяце нам с ним предстоит разделить одну комнату на двоих.

Многим пришлось нелегко в студенческие годы, но мне ещё грех жаловаться. Малику было в сто раз не слаще: он был совсем один, как чёрная муха в белом молоке, – чужая страна, чужой язык, холодный климат, учёба с раннего утра до позднего вечера и вечно пустой карман. И, конечно, одиночество, тупое, ноющее и безысходное. Ещё бы: семья за тысячи вёрст, из друзей – я один, а о подругах он даже не мечтал.

Хотя, о чём это я? Конечно, мечтал! Страстно, неистово, почти до пунктика. И если бы дело было только в одной физиологии… Надо заметить, Малик оказался личностью весьма неординарной (потому и пошёл так далеко): ему не нужна была простая интрижка, а уж тем более девушка на одну ночь, и даже мой бурный роман с Лизкой, на его вкус, был пресным, как аква дестиллята.

О, нет! Малик хотел настоящей любви, и не какого-то там фейерверка, а страсти размером с вулкан! Или хотя бы с горящий танкер. Какой именно он представлял себе свою будущую пассию, я даже не возьмусь описать, потому что таких в реальной жизни просто не бывает. А он, как безнадёжный романтик, и слышать не хотел ни о каких уступках.