Читать Стоящие свыше. Часть I. Поднятые до абсолюта

Только дети верят, будто днем зло спит.

Вывернется.

Наизнанку вывернется

Ваша земля.

Петля

И ужасом выбеленная висельница –

Будущее для

Мира цветущего и освещенного,

Мира ученого,

Мира, грядущего

В пропасть,

Чтобы пропасть.

В пасть

Выблядка

Из росомашьего брюха.

Врага –

Или могущественного духа…

Выгнется

Огненная дуга

Меж когтей росомахи,

Махом

Длани распорет грань

Отродье лесного зверя!

В двери

Вырвется

То, что рвется,

Полутысячелетняя дань

Вернется.

 Из второго Откровения Танграуса1

Тепло уходящего апрельского дня легким ветром летело с разогретых солнцем полей, а из тени парка тонкими нитками сочился холод. Солнце клонилось к Беспросветному лесу, последние лучи рассекали прозрачность мраморной беседки и падали на белые ее колонны оранжевыми бликами.

Инда Хла́дан втянул в себя воздух – восковой запах первых листьев, липких и сморщенных, словно только что народившийся младенец. Как прекрасен апрель здесь, на севере! Эта ускользающая зеленая дымка, окутавшая парк. Этот прозрачный воздух, это бледное небо, нити холода и почерневший снег в темных закоулках аллей. Бурное цветение южных садов напоминало Хладану продажных женщин, влекущих к себе яркими, бесстыжими нарядами.

Скромность северных пейзажей манила его не меньше, чем недоступность целомудренных северянок, прохладных, как эти свежие апрельские вечера.

Он провел на юге почти десять лет: у теплого моря, в прекрасных садах на склонах пологих зеленых гор Элании, среди белых храмов прошлого – лучших образцов архитектуры, созданных в Обитаемом мире. Жена Хладана не понимала его стремления вернуться на север, а его душил воздух юга, как ее – северная сырость. Его дети унаследовали астму от матери. Его дети считали родиной страну на берегу теплого моря…

Стоило уехать от них хотя бы ради одного такого вечера, ради зеленой дымки вокруг тонких и черных березовых ветвей. И ради Ясны Йе́ленки, так похожей на этот апрельский вечер: тихой, прохладной и прекрасной. Прекрасней всех садов и храмов юга?

Да, за десять лет Хладан постарел, приобрел залысины, глубокие морщины на лбу и вокруг глаз, но считал себя прежним. Наверное, и Ясна Йеленка не стала моложе. Когда ему было слегка за тридцать, разница в двенадцать лет не казалась ему огромной, лишь поднимала его на пьедестал еще выше, хотя выше, казалось, подниматься было некуда. Дело в том, что Инда Хладан был… богом.

Он часто задумывался, что было бы с ним, не родись он чудотвором – принадлежащим клану богов. В отличие от многих, он не ставил свои врожденные способности себе в заслугу и понимал, что тут гордиться особо нечем. Да, он, как и тысячи других чудотворов, «нес этому миру свет». Да, его энергия зажигала солнечные камни и двигала магнитные. Его – и еще тысяч таких же, как он, провозгласивших себя богами. Неужели, если бы он не обладал этим природным даром, его ум, его интуиция, его организаторские способности не нашли бы себе применения? Эта мысль пугала. И имела оборотную – и очень неприятную – сторону: Инда, добравшись едва ли не до самой вершины власти, сомневался в том, что заслужил право летать так высоко. Что он не один из самых выдающихся людей в Обитаемом мире, а всего лишь оказавшийся в нужное время в нужном месте. Перешагнув сорокалетний рубеж десять лет назад, Инда так и не перестал оглядываться на пройденный путь, хотя давно пора было оставить бесплодные попытки найти смысл своему существованию. Или потешить тщеславие?