⇚ На страницу книги

Читать Люди возле лошадей

Шрифт
Интервал


Д. М. Урнов

Фото Эрика Штарке, 2012 г.



Рисунки и фото на обложке Алексея Шторха

Консультант редактор «Беговых Ведомостей», капитан 1-го ранга Олег Горлов



© Издательство им. Сабашниковых, 2022

© Д.М. Урнов, 2022

Поучение Гёте, или Лошади, люди и литература

«Смешались в кучу кони, люди…»

«Бородино».

«Получишь в старости, о чем мечтаешь в молодости» – поучение Гёте сбылось, как сбываются поучения великих в меру твоей собственной малости.

«Рановато!» – более полувека тому назад услышал я от Конрада Николая Иосифовича. Просил у него поддержки замысла написать о связи литературы, людей и лошадей. Академик только что отверг мою статью о «Смерти Артура» из-за очевидного у меня недостатка знаний о предмете. Пришлось и с лошадьми подождать. По редакциям говорили: «Сократите лошадей» или же требовали оставить одних лошадей, а литературу убрать. Продолжалось до тех пор, пока не изменилась вся система и – печатай, что хочешь, но за свой счет. Средств у меня не накопилось, оплатил Фёдор, сын, ставший директором Института передовых генетических исследований при Университете Калифорнии в Беркли.

Другие мои замыслы осуществились благодаря коннозаводчику Клименту Мельникову, начкону Гановер-Шу-Фармс Полу Спирсу, Председателю Всероссийского Общества рысистого коневодства, генералу Исакову, строительному тресту «Евростар», синдикату «Сандуновские Бани» и, конечно, издательству им. Сабашниковых, что побуждает меня пузыриться от самоудовлетворения. Классика в издании тех самых Сабашниковых являлась для нас в университетские годы обязательным чтением по курсу Античной литературы.

Ирония истории, реакционная метаморфоза и фатальные связи

«Мой отец занимался лошадьми. Конюшня служила мне идеалом».

Джордж Мур. Признания молодого человека (1881).

Мой отец, профессор литературы, редактор и переводчик, не забывал, как в годы деревенского детства пас ночное, аспирантом брал уроки верховой езды в манеже ОСОВИАХИМА, переводил ковбойские рассказы О. Генри, рекомендовал к печати сделанный его приятелем перевод книги «Дымка, конь ковбоя», мне посоветовал прочесть «Изумруд» Куприна и сводил на ипподром.

Завсегдатаем бегов отец не являлся, но заведуя редакцией, опубликовал предсмертную исповедь чешского антифашиста, исповедь завершалась призывом «Люди, будьте бдительны!». Призыв понравился и стал лозунгом государственной политики. Сотрудник того же издательства, желавший занять место моего отца, проявил бдительность и сообщил куда следует: заведующий редакцией не донес, что его друг, директор издательства, готовит покушение на Сталина. Директора, которого Сталин и назначил, посадили, отца исключили и сняли за потерю политической бдительности: сказалась ирония истории – сам на себя обвинение накликал. Отец пробовал оправдываться: «Не донес, потому что нечего было доносить». «Что же вы, – упрекали его в инстанциях, – не хотите признать себя виновным?» Оставшись без работы, отец переводил как «негр», за других. Вдруг говорит: «Думаю пойти на бега».

Ехали маршрутом мне знакомым. Той же дорогой посещал Музей авиации с Дедом Борисом, воздухоплавателем[1]. На том же троллейбусе № 12 отправлялись от Пушкинской площади к Ходынскому полю и где-то в конце пути слышался голос кондуктора: «Бега!» Каждый раз я спрашивал, что такое бега, дед нехотя отвечал: «Бегают лошади». Воздухоплаватель хотел видеть меня авиатором и ревновал мои интересы ко всему, что не летание. Однако давал рассматривать «Вестник русской конницы», но журнал кавалерийский хранился у него не ради лошадей. Там сообщалось о едва народившейся авиации. Меня же, привыкшего к самолетам, заинтересовали лошади – совершилась реакционная метаморфоза. Тем временем наряду с призывом к бдительности началась борьба с космополитизмом, булки французские стали называться городскими, дед, получивший инженерный диплом за границей, попал в космополиты. Он отказался от своих статей о воздухоплавании, заказанных ему для Большой Советской Энциклопедии и переправленных в нужном духе, а завкафедрой Московского Авиационного института (МАИ), где мой дедушка вел курс своей жизни – историю летания, отправил куда следует донесение: пора разоблачить лжеученого-космополита. Всё это я узнал со временем, сдавая бумаги деда в Академический Архив, где за ним числится 437-мь единиц хранения.