⇚ На страницу книги

Читать Трисвечница

Шрифт
Интервал

© Евсин И.В., текст, 2022

© Издательство Сибирская Благозвонница, оформление, 2022

Трисвечница

Повесть о сестрах Анисье, Матроне и Агафье Петриных

От автора

Сестры Петрины, Анисья (1890–1982), Матрона (1902–1995) и Агафья (1910–1996), почитаемые подвижницы веры и благочестия. Родились они в Шацком уезде Тамбовской губернии (ныне это Шацкий район Рязанской области) и жили при разных государственных устроениях: в Российской империи, в Советском Союзе, а после распада СССР в Российской Федерации. Не раз на их глазах кардинально менялась жизнь народа, но их вера в Бога – живая вера в живого Бога – не менялась, и такую же веру возгревали они в людях. В годы гонений на Церковь, когда закрывались храмы, а священство подвергалось репрессиям, Петрины, как и десятки других воздвигнутых Богом старцев и стариц, не дали угаснуть вере в народе, а в годы, когда гонения прекратились, передавали свой опыт познания Христа.

Повесть об Анисье, Матроне и Агафье Петриных – произведение художественное, однако в основе ее лежат реальные исторические факты. В ней использованы воспоминания старожилов села Ялтуново, записанные автором в конце прошлого века, новые данные, а также материалы книги «Сестры: Очерк жизни сестер-подвижниц Анисии, Матроны и Агафии».

Елизавета Флоровна, от имени которой ведется повествование, образ собирательный. Он создан на основе воспоминаний о близких Петриным странницах – Маше Конобеевской (Марии Синицыной) и Маше Петроградской (Марии Паршиной).

Жизнь сестер Петриных – пример верности Христу и любви к ближним. Кроме того, это живая история нашего народа и Русской Православной Церкви. Она учит нас, как с Божией помощью преодолеваются даже непреодолимые препятствия на пути к Богу.

Часть I

Карпуня-книгочей и старец Григорий

Глава 1

На хуторке

Хоть и назвали меня пышным именем Елизавета Флоровна, только как с детства называли Лизкой, так называют и до сих пор. А мне уж девяносто пять стукнуло. Хорошо хоть, что о прозвище, Лизка-егоза, никто не вспоминает. Прозвище это дала мне мама, потому что я когда волнуюсь, то ерзать начинаю.

Маменька моя, маменька… Папеньку, Флора Кузьмича, я помню плохо, он помер, когда мне всего пять годочков было. А вот маменька, Акулина Трифоновна… Она и сейчас перед глазами как живая стоит: лицо круглое, милое, глаза заботливые, голосок тихий, шелковистый. Да… Жили мы между Ялтуновом и Вышей на хуторном домике. Всего таких домиков было три – наш, Зайцевых и Шапкиных. Маменька шутила, что Зайцевы зайцев ловят, а Шапкины из них шапки шьют. Домики наши стояли в лесу. Помню старые мудрые сосны и веселые озорные березки. Помню, как на закате золотились верхушки высоких деревьев. Ну прямо как нимбы над головами святых. Святая она, природа наша русская…

Недалеко от нашего домика пролегала дорожка в Вышенский Успенский монастырь. Шли по ней странные страннички, шли, а на отдых останавливались у нас. Бывало, что ночевали. Чудный люд! Сколько духовных стихов да песен знали – не перечесть. Зайдут, бывало, к нам трое, много пятеро человек и в благодарность за приют и хлеб начнут свои сказы сказывать, словно венки из цветов сплетать. Про Алексия, человека Божия, про Лазаря-бедняка и Лазаря-богатея, про Егория Храброго, то есть Георгия, который Победоносец. А как запоют, то льются их голоса, журчат, как ручейки, и омывают сердце умилением.