⇚ На страницу книги

Читать Память девушки

Шрифт
Интервал


© Éditions Gallimard, Paris, 2016

© Мария Красовицкая, перевод, 2022

© Издание на русском языке, оформление.

No Kidding Press, 2022

* * *

I know it sounds absurd but please tell me who I am[1].

Supertramp

«И еще кое-что, – сказала она. – Я не стыжусь того, что сделала. Нет ничего постыдного в том, чтобы любить человека и говорить об этом».

Это была неправда. Стыд за то, что она сдалась, за письмо, за безответную любовь будет грызть и жечь ее до конца жизни.

В конце концов всё оказалось не так больно: уж точно можно пережить тайно, не подавая вида. Всё это – опыт. Всё на благо. Теперь она могла написать книгу и сделать Родди одним из героев, или всерьез заняться музыкой, или покончить с собой.

Розамунд Леманн

«Сухой ответ»

Есть существа, которых подавляет реальность других: их манера говорить, закидывать ногу на ногу или прикуривать сигарету. Которые погрязают в присутствии других. В один прекрасный день, а точнее ночь, они оказываются во власти желаний и воли единственного Другого. Всё, чем они себя считали, исчезает. Они растворяются и наблюдают, как их отражение ведет себя, подчиняется, увлекаемое неведомым ходом вещей. Они всегда отстают от воли Другого. Та всегда на шаг впереди. Им никогда не нагнать ее.

Ни покорности, ни согласия – лишь смятение перед реальностью, в которой только и остается думать: «Что со мной происходит?» или «Это происходит со мной?», вот только нет больше никакого «я», или оно уже не то, что прежде. Есть лишь Другой – хозяин ситуации, хозяин действий, хозяин следующего мгновения, ему одному известного.

А потом Другой уходит. Вы ему больше не нравитесь, уже не интересны. Он бросает вас наедине с реальностью – например, с испачканными трусами. Теперь его заботит лишь его собственное время. Вы остались одни со своей новой привычкой подчиняться. Одни во времени без хозяина.

И тогда другим ничего не стоит вас одурачить, устремиться в вашу пустоту, ведь вы ни в чем им не отказываете, вы их едва замечаете. Вы ждете Хозяина, который удостоит вас прикосновения, хотя бы раз. И однажды ночью он делает это, с полной властью над вами, о которой молит всё ваше существо. Наутро его уже нет. Но что с того: надежда его вернуть становится для вас смыслом жизни, смыслом одеваться, развиваться, сдавать экзамены. Он вернется, и вы будете его достойны. Даже не так: он глазам не поверит, настолько вы будете красивее, умнее и увереннее того невнятного существа, каким были прежде.

Всё, что вы делаете, – ради Хозяина, которого вы тайно себе выбрали. Но, сами того не осознавая, работая над собственным достоинством, вы неумолимо от него отдаляетесь. Понимаете, что были безумны, и больше не хотите его видеть. Вы клянетесь всё забыть и никогда никому не рассказывать.

Это было лето без погодных аномалий, лето, когда вернулся к власти генерал де Голль, лето «тяжелого франка»[2] и Новой республики[3], лето, когда Пеле стал чемпионом мира по футболу, а Шарли Гауль победил в велогонке «Тур де Франс», и везде играла песня Далиды «Моя история – история одной любви».

Бесконечное лето, как и все прочие, пока тебе нет двадцати пяти, пока они еще не начали сжиматься до крошечных размеров и пролетать всё быстрее, а память – нарушать их порядок, не трогая лишь исключительно жаркие и засушливые.