⇚ На страницу книги

Читать Стрига

Шрифт
Интервал

1

 Манин дедушка Степан говорил, что зло –  это птица, которая залетает в голову. Кто бы мог подумать, что к пятнадцати годам Маше предстоит узнать, где птица свила гнездо.

Жизнь давно уже не была сказкой. Новый брак матери, маленький братик. Под сенью маминого семейного счастья для Марии будто не осталось места. Все чаще теплый взгляд ее касался дочери и, не находя опоры, соскальзывал. Некому было объяснить девушке, что мать предельно измотана ночными бдениями над колыбелью. Мама-Люда просто устала.

К отчиму Маша ровно никаких чувств не питала. Казалось, это полностью взаимно.

Комната Мани стала ее бункером. Здесь в компании рыжих полок с книгами она проводила часы напролет. После школы, наспех пообедав, сразу проскальзывала в свою обитель.

Здесь Маша садилась за стол, который смастерил для нее покойный дед Степан. Пожалуй, он и был ее самым любимым человеком в семье. Конечно, родителей она тоже очень любила. Но всегда есть тот, с кем совпадаешь как влитой. С кем комфортно молчать. В чьем обществе испытываешь облегчение.

Родственники и друзья отмечали Манино сходство с дедом: густые прямые волосы пепельно-русого оттенка, острый, четко очерченный нос и глаза – колкие внимательные темно-серые провалы.

Это все сейчас не имело решающего значения. Ради задуманного Маша приобрела в медтехнике хирургический нож. Вернее малый анатомический. Казалось, это важно. Несколько полосочек поперек запястья – так называемые пробные надрезы. Для чего она это делает? Будто невидимая птица аккуратно постукивала в висок клювиком и говорила «да-вай-да-вай». Режь! Горько, гадко и противно, Манечка. Да-вай!

И Маня сделала первый глубокий надрез. Нож оказался намного острее, чем она ожидала. Намного острее, чем мамины ножи на кухне. Кожа расползлась моментально, и Маша тупо уставилось на открывшееся «окно»  в форме веретена на своем предплечье. Моргнула. Откуда-то из-под края раны, из невидимого глазу участка весело побежала алая струйка, мгновенно излившись в озерцо.

Это было слишком. Маша вышла из ступора. «Да что же я делаю?», хотелось кричать ей. Но во рту вдруг сделалось как-то сухо и железно, а в голове – ватно. Ног будто вовсе не стало, и Маня рухнула, ровная как струна. Солдатиком. И звонко стукнулась лбом о деревянные половицы. Правда не услышала этого звука, утратив связь с реальностью еще на подлете к полу.

На стук отреагировала задремавшая в соседней комнате мама. Младенец закряхтел в колыбели. Людмила вздохнула, завела механическую карусель, подвешенную над головой сына и, споткнувшись о коврик в детской, отчего получила неожиданное ускорение, буквально вылетела в коридор.

–Мань?

Тишина.

Людмила спокойно открыла дверь в комнату дочери и испытала аналогичный металлический привкус у основания языка. Однако позволить себе развалиться рядом не могла. Она была матерью. Так что переворачивала она Марию лицом к себе и зажимала ее запястье своими пальцами, заставляя ленивую пульсацию крови остановиться, уже набрав на смартфоне неотложную службу и включив динамик. Чтобы руки были свободны. Они ей сейчас нужны.


2

– Вот так, – развела руками Людмила.

Этого врача ей порекомендовали знакомые. Серебристый бейджик на пиджаке гласил: «Стрига Владислав Романович, врач-психиатр 8 о. ГКУЗ «Городская психиатрическая больница № 3», что бы это ни значило.