Я сижу в глубине леса, у трескучего костра, поднимающего своё дыхание в серое небо. Этот лес все называют «Рыжей топью». Здесь всегда осень – место вечного листопада. На смену опавшим резным листьям маленьких тоненьких клёнов и берёз вырастают, уже заранее ржавые, их копии. А в городе и соседних деревнях только зарождается лето: одуванчики покрывают весь Змеиный холм, на клумбах пестреют красные пузатые тюльпаны, пастухи начинают выгонять на пастбища молодых овец. А здесь, в Рыжей топи, тоскливо и влажно настолько, что тяжело дышать. Под мелкими каплями морщится зелёная гладь болота, пахнет кленовой корой и зрелой хвоей.
Я жду наступления ночи. Ради чего бы какой-нибудь дурак отважился встречать темноту в этому лесу, как ни ради любви? Ида, дорогая Ида, видишь ли ты во мне кого-то большего, чем просто влюблённого юношу?
Вот уже небо темнеет, опуская на зубчатые макушки елей чёрное покрывало. Слышатся разговоры великанов, проходящих где-то рядом. Они постукивают топорами, делая засечки на стволах, и звуки эти всё более отдаляются от меня.
Деревня великанов расширяется, нужны брёвна. Трёхметровым много приходится срубать деревьев для своего жилья. Хорошо, что этот лес растёт раз в десять быстрее, чем обычный. Великаны не стремятся в город: эти трудяги веками живут в деревушке Бая и кормят не только себя, но и городских жителей. Они разводят индюков и шерстистых коров, а их маслобойная фабрика славится на весь Приморский мир. Горожане бывают в деревне великанов редко, в основном, туда ездят только скупщики. Иногда южный ветер приносит из Баи в город запах жжённых перьев. Это значит, что был массовый забой и скоро свежие индюшачьи тушки попадут на полки наших рынков.
Я гашу костёр, чтобы слиться с густеющей темнотой. Мне нужны феи. Хотя бы одна. Эти зубастые чудики с большими головами и тельцами размером с синичьи – для многих желанный улов. Их кровь обладает магической силой, а крылья, поговаривают, лечат от подагры. Я бы не верил ни в первое, ни во второе, если бы не Ида. Резвая красноволосая бестия забирает из фей все соки, чтобы, смешав их с ядовитым мхом, травить скот горожан, а потом также благополучно лечить его противоядием, но уже за внушительную сумму.
Стоит сказать, что Ида – единственная ведьма в нашем городке Генрот, расположенном на западе Приморского мира. Её уважают не меньше, чем главу города – Сувиана, моложавого мужчину лет пятидесяти, который ратует за дружеские отношения между властью и горожанами. Его здесь любят почти так же, как Тойво Вало – самого известного бывшего главу Генрота, который управлял городом более тридцати лет, до самой своей смерти. При Тойво в городке был открыт крапивный завод, потому здесь так чтят память о нём. В центре города, на площади, рядом с фонтаном, возвышается дубовый бюст Тойво, выкрашенный тёмным лаком. Его выстругал плотник Юнис, построивший в Генроте половину новых зданий.
Меж тем, как я рассказывал вам о нашем городке, лес полностью погрузился в сон, худой месяц в небе выплеснул на болото скудный свет. Воздух начал заполняться глухим треском. Человек, плохо знающий Рыжую топь, подумал бы, что это сверчки. На самом деле, этот треск издают феи. Они выходят на охоту ночью в поисках маленьких грызунов, вылезающих в это время из своих мшистых нор.