А бытие, между тем, тоже текло плавно и размеренно, тихо и ненавязчиво, не мешая ничему в мире. И мир продолжал быть, невзирая на всякие частные неприятности весьма общего характера. Но не в этом проявляла себя сущность бытия, а в своей принципиальной непостижимости. Эту сущность, тем не менее, вот уже много эпициклов пытался постигнуть герой нашей поучительной истории Фомич.
Некогда занимавший высокий пост в Карантинно-Санитарном Управлении Галактики, Фомич ныне отбывал пожизненный срок в Галактическом Отстойнике, или попросту в Отстое.
Итак, Отстой, Сегмент А234. Утро семьдесят третьего по счету откида Фомича в Отстое.
– Слышь, Фомич, чего смурной такой? Небось опять о сущности бытия затуманился, так ты это облишь, – заговорил второй герой этой истории, Лукреций. – Сам же вчера, когда тебя от блока питания отдирали, признался, что непостижима эта штука. И как ты эдак к тому блоку присосался? Говорили же тебе, фаза сдвинута согласно распоряжению Основного. Имей понятие, Фомич, и не ерепенься.
– Эх, Лукреций, – сухо, с грустным вздохом, присвистнул Фомич, – куда тебе постичь предмет моих раздумий? Ведь даже и мне это пока непосильно. Но есть, есть в твоих словах изрядная доля истины: актуальна ли сейчас сущность бытия, когда третий откид зарплату не возмещают? Что делать будем, Кеша?
– Права качать, что ж еще, – Лукреций энергично почесал бок правой промежуточной конечностью. – Вот валенки зажали, пусть выдадут. А как выдадут – тогда в тепле и поразмыслим. Ноги-то, они тепло любят. И тараночки б. С пивом.
– Да, я бы не отказался, – с глубочайшей грустью в голосе объявил Фомич. – А еще лучше не отказаться от элмоновой настоечки. Знаешь, на корешках растеньица одноименного настоенной. Просто прелесть…