Роскошное издание, воздвигнутое, как надгробный монумент, любимому мужу признательною вдовою, при содействии бывших товарищей-помощников знаменитого витии. Недюжинный, замечательный человек покоится под этим памятником дружбы и любви. Необыкновенным не решаемся его назвать потому что, наоборот, Ф. Н. Плевако представляет жизнью своею как раз самое обыкновенное явление на Руси: стихийный талант, размыканный почти что непроизводительно – едва ли не потому только, что было его как-то уж слишком много и ни в какую-то культурную дисциплину он не укладывался, а бурлил себе, скиф скифом и самовар самоваром, «по вдохновению» и «от себя». В конце концов, прошумев добрые полвека блестящими обещаниями и радужными ожиданиями, Плевако погас и – к одинаковому удивлению и врагов своих, и поклонников – заметной пустоты в обществе на убылом месте не оставил. Ушел из мира, быть может, и в самом деле «гений слова», как зовет своего бывшего патрона г. Муравьев, и даже нельзя сказать, чтобы «непризнанный гений»: кто избалован был любовью, вниманием и потворством широкой русской публики больше, чем Ф. Н. Плевако? Разве вот теперь тезка его, Ф. И. Шаляпин! Но «гений слова» прошел в мире как-то без прикладных результатов – «министром без портфеля». И так как он ушел, а портфели жизни все остались целы, то скоро насущная забота о них безжалостно затерла память о нем – и стала она увядать, нужная лишь тесному кружку любящих родных и благодарных личных друзей. Усилие, сделанное кружком этим к увековечению дорогой для них памяти, благородно, но вряд ли поведет к желанным результатам. Речи Ф. Н. Плевако, печатными буквами на бумаге, похожи на его изустную речь не более, чем скелет рахитика на стремительный торс и огненный лик Аполлона Бельведерского.
Почти сорок лет повторялся о Плевако один и тот же суд общества: какой могучий народный трибун пропадает в этом талантливейшем адвокате! Акт 17 октября 1905 года удовлетворил желанию общества: талантливый адвокат получил возможность и вскоре призвание явиться трибуном. Но – что же? Как только Плевако оделся в эту новую роль, тот же общественный суд немедленно завздыхал – и, надо сознаться, вполне основательно:
– Какой великолепный адвокат напрасно угас в этом плохом трибуне!
Почти год стоял Плевако на посту народного представителя – и не осталось «от „гения слова“» за этот период его жизни ни одного памятного слова. Напротив, – словно на смех, – остались, увековеченные газетными отчетами, жесты: «стучал по пюпитру», «грозил кулаком»… Что же это за насмешливая судьба такая? что за жизнь и деятельность, вывернутые «шиворот навыворот»?
Конец ознакомительного фрагмента.