Людям нравятся сказки. Страшные сказки – еще больше. Такое уж человек существо, чемпион по стремлению чувствовать страх, ведь это очень сильная эмоция, воздействующая на биохимическом уровне. Как и любовь. К незнакомому, Другому, люди испытывают эмоции двоякого рода – страх и интерес. Но интерес можно сознательно блокировать, и тогда останется страх. А еще любой специалист в области рекламы знает: хорошая история – это негативная история, то есть страшная. Она будет отлично продаваться. Именно такие страшные сказки о России во все времена были популярны у европейцев. Сказки или мифы. Но не обычные, фантастические, а политические или культурные, которые создаются в отношении представителей других стран, других обществ. Эти мифы всегда идеологически заряжены, они формируют определенный, нужный образ страны.
Представителя иной культуры люди воспринимают по определенным стереотипам, которые меняются очень медленно, передаются и транслируются из поколения в поколение. Например, «педантичные немцы» или «чопорные англичане», хотя вовсе не все немцы и англичане являются именно такими. Можно вспомнить и совсем обидные прозвища, как, например, «макаронники»-итальянцы или «лягушатники»-французы, хотя большинство современных французов, возможно, и не пробовали лягушек, а макароны ест весь мир.
Такие стереотипы восприятия существуют и в отношении нашей страны, причем наряду с водкой, медведем и балалайкой распространились и стереотипы политические: жестокость, деспотизм, варварство, тотальное рабство и экспансионизм. Но среди них также и загадочная русская душа, и русская литература, и русские женщины – все это неизменно связывают с положительным образом России. Однако в разные исторические эпохи на первый план выходит либо одно, либо другое. Сейчас такое время, когда негативные образы встречаются гораздо чаще. Точнее, с помощью тотального воздействия СМИ навязываются западному обывателю посредством механизмов индоктринации, но опираются при этом на укоренившиеся коллективные архетипические представления, формировавшиеся на протяжении столетий.
Конечно, может возникнуть вопрос: а разве только в отношении русских существует какая-то неприязнь и даже фобия? И можно ли вообще говорить о фобии, то есть реальном страхе? Вспомним многовековое противостояние французов и немцев или англичан и французов. Да, людям свойственно относиться к представителям иной культуры, иностранцам как к Другим, что вполне естественно. Но дело в том, что к русским зачастую относятся не просто как к Другим, а как к экзистенциально Чужим. И это имеет принципиальное значение. Европейцы, люди западной культуры, как бы ни враждовали между собой, друг для друга были и остаются «своими», представителями одной традиции. Мы же в их восприятии в какой-то момент из Других перешли в категорию Чужих на цивилизационном уровне. И во времена кризисов, в переломные эпохи, причем для самого западного общества, на нас смотрят как на Чужих. Собственно, это тоже объяснимо. Ведь Запад (речь идет об условном Западе, не географическом, а социокультурном феномене) воспринимает Россию посредством логики бинарных оппозиций: Запад есть воплощение всего позитивного, Россия – воплощение Зла. Мы нужны как некий антипод, антиобраз, как кривое зеркало, которое позволяет выгодно оттенять все «достоинства» западной цивилизации. Поэтому Россия может меняться сколько угодно, но в восприятии Запада останется вечной и неизменной. Чаще всего варварской, деспотичной и экспансионистской.