⇚ На страницу книги

Читать Риданские истории II

Шрифт
Интервал

Пролог. Пожар


– Город проклят! Сжечь Ридан дотла!

Обезумевшая толпа из нескольких дюжин человек вскидывала к серому небу горящие факелы на Риданской каменной площади. Отсветы от огня блистали желтыми искрами на теле обсидиановой статуи старухи, размещенной в самом центре и окруженной торговыми лавками. В ней, словно в зеркале, отражались разгневанные лица яростной толпы, взывающей к торговцам всякой всячиной и прохожим, что в недоумении останавливались, заслышав дикий призыв к уничтожению всего, что им так дорого. Другие же прибавляли шаг и покидали это место, исчезая в кривых переулках города.

Во главе беснующихся выступал глашатай – молодой мужчина, разодетый далеко не в рваное тряпье, в чем привыкли ходить уличные пророки-оборванцы, стремящиеся изменить жизнь для всех якобы к лучшему, навязывая ротозеям свои личные убеждения для достижения благой цели. На деле же, пытающиеся нажить лишнюю монету на обманутых. На этом человеке был надет короткий, до пояса колет поверх просторной белой рубахи, коричневые бриджи, гольфы и кожаные ботинки. На его плече повис спящей змеей приличный моток прочной толстой веревки, скрученный кольцом. В руке он держал какую-то книгу и размахивал ею над головой.

– Внимайте моим словам, братья и сестры! – восклицал он высоким голосом, срывая глотку. – Ридан уже давно обречен на смерть! Эти записи летописцев, что я держу в своей руке, достоверно описывают события существования города! Лишь Тьма царит в его сердце с самого момента рождения! Убийства! Голод! Черная магия! Вот чем пропитан Ридан! Только взгляните на эту статую! Что вы видите в ней? Чудовище! И это чудище держит в своих острых когтях человеческий череп! А ворон на ее плече может означать лишь одно – голод, болезни и смерть! Пока эта каменная старуха возвышается здесь, как символика проклятия, что живет здесь уже несколько веков, не закончатся наши беды! Она просто олицетворяет внутренний мир Ридана, а на ее темное величие молятся отъявленные душегубы и кровопийцы, что кажут свой нос на улицы лишь в темные ночи, чтобы поживиться чужим добром, отправив на тот свет любого, у кого окажется хоть сколько-нибудь звонких монет в карманах! Бургомистр города намеренно закрывает глаза на правосудие, отсиживаясь в своем поместье! Он боится расправы! Боится, что однажды в его спальне произойдет что-то ужасное! А где его доблестная стража, которая должна охранять горожан от преступников? Где она, спрашиваю я вас? Я скажу вам – где! В обоих крылах его поместья! Охраняет задницу бургомистра!

Речи гулко разносились по всей площади, созывая все больше и больше любопытных зевак. Вскоре среди торговых лавок собралось немало народа, и каждый, затаив дыхание, прислушивался к словам оратора.

– Мы должны положить насилию конец! – продолжал тот. – Сожжем город до последнего дома вместе со злом, пропитавшим ядом даже стены, и отстроим его заново вместе! А статую старухи разобьем на мелкие куски и спустим их в самый глубокий каньон, погрузим на дно самого глубокого озера, спрячем в самую глубокую пещеру и завалим проход большими валунами!

Люди из толпы за его спиной восторженно заголосили и взметнули кулаки над головами. Слушающие же протестующе зароптали. Затем их гомон перерос в крики, заявляющие прямо: