Читать Василиса+говорящая

Если и есть в жизни справедливость, то это не про меня. Такого невезучего человека надо ещё поискать. Всю жизнь не везёт. Иногда по мелочи, иногда по-крупному. И я уже настолько к этому привыкла, что готовлюсь заранее.

Вот, скажем, надо купить какую-то нужную вещь. Любой из вас пойдёт спокойно в магазин, вытащит карточку, наберёт пин-код. Вуаля! Вещь ваша! Со мной же обязательно произойдёт какой-нибудь казус. Или карточку дома забуду, или пин-код не сработает, или касса зависнет, как раз в тот момент, когда должна была пройти транзакция. И мне приходится по десять раз возвращаться домой за карточкой, объяснять продавцам, что это моя карточка, просто я пин-код забыла. Тыкать охране магазина паспорт в подтверждение личности, и это хорошо, если паспорт окажется в кармане.

Вот совсем недавно произошёл со мной один неприятный случай. Домой возвращалась с работы. Листьев на деревьях почти уже нет, сыро и неприятно. Торопилась я очень, вот и решила срезать путь, свернула через дворы.

В нашем доме весь первый этаж занимают мелкие магазинчики: цветы, продукты, аптека и парочка ювелирных. А во двор у них выходят вторые двери для разгрузки товаров.

Иду, слышу шуршание какое-то и громкий шёпот. Вроде как переругивается кто-то. И в полутьме из двери ювелирного, того, что с краю, тени снуют туда-сюда. Не нужно объяснять, что я подумала? «Блин, опять влипла! Грабят ювелирку!» К дому прижалась, свет от фонаря меня не касается лишь краем. То есть два шага вперёд, и воры меня увидят…

Нащупала в кармане сотовый, прикрылась капюшоном и звоню 112. И тихо так, чтобы воры не услышали, шепчу в трубку:

– Грабят ювелирный! Срочно ОМОН сюда!

А она то ли глуховата немного, то ли принципиальная:

– Говорите громче! Ничего не слышно! Что у вас случилось?

Я снова шепчу раздражённо:

– Грабят! ОМОН надо!

Девушка в трубке помолчала, видимо, соображая, что я сказала, и выдаёт:

– Кого надо грабить?

– Никого, – чуть громче шиплю я, присев за выступ дома. А сама выглядываю, не ушли воры? Нет, бегают. И снова в трубку шепчу: – Винокурова, 12. Грабят! ОМОН надо!

– Ваша фамилия Винокурова? – переспрашивает диспетчер, – Или грабят Винокурова? Что надо?

– ОМОН надо! – я уже почти рычу, а саму трясти начало. То ли от страха, то ли от холода.

Она меня начала понимать вроде:

– Вы не можете громко говорить? Или вы немая?

– Сама ты немая! Меня тут засечь могут, вот и шепчу!

– Девушка! – диспетчер уже, видимо, тоже начала терять терпение, – Вы можете чётко и ясно объяснить, что случилось? Адрес назовите!

– Винокурова, двенадцать! – шепчу как можно громче.

И слышу радостное в ответ:

– Девочка, двенадцать лет, фамилия Винокурова. Я всё правильно записала?

Я глаза ладонью прикрыла, слёзы катятся, плечи дёргаются. Ржу, не могу! Сама себе рот затыкаю, чтобы не захохотать в голос. И краем глаза замечаю, что тени бегать перестали и вроде как пропали куда-то. Я про телефон забыла, сунула его обратно в карман и начала потихоньку подниматься, перебирая руками по стене. С минуту постояла, прислушиваясь. Тихо. И поползла вдоль стенки, судорожно вспоминая какую-нибудь молитву. Ничего на ум не шло. Со мной это бывает. Я вообще-то много знаю и молитв разных, в церковь по выходным хожу и стихи люблю наизусть учить. Но когда что-то такое случается, память отшибает полностью. Просто тупею на глазах. Особенно на экзаменах…. Но это потом расскажу как-нибудь.