Отчётливо понимая, что не могу говорить, я просто одобрительно кивнула. Набравшись смелости и вновь оттолкнувшись от сосны, я полетела в сторону дома. Этот полёт теперь был абсолютно таким же, как если бы я плыла в воде. Наконец-то окончательно поняв, как летать, моё тело, а точнее, дух стал практически невесомым, хотя какой-то вес я всё же имела. С небольшим усилием раздвигая воздушные массы и отталкиваясь от них, я вполне могла набирать скорость, а потом свободно лететь по инерции вперёд.
Так я добралась до дома, аккуратно спустилась и прошла сквозь входную дверь. За столом по-прежнему сидели мои старики.
– Это только моя вина, она ещё такая молодая, – бабушка насухо вытерла щеки, что уже в следующее мгновение снова были влажными от слез.
– Не надо, перестань. Сейчас все люди этим болеют, и никто не знает, отчего именно эта болезнь. Причину не нашли…
– Ровно как и лекарство, – перебила ведунья. – Я бы всё отдала, чтобы уйти вместо неё, – обречённо произнесла она и закрыла лицо руками.
– И я бы отдал, – обняв её, успокаивал дедушка. – И мы отдадим, когда нас позовут.
Я прошла к своей кровати, поняв, что они меня не видят и не чувствуют. Склонившись над ней, я увидела себя. Моё лицо было невыразимо бледным, щеки впали, глаза утонули в черных кругах. Лоб покрывал валик из мокрого полотенца, а рот с бледными губами был приоткрыт. Несмотря на весь жалкий вид, у меня почему-то не возникло никаких чувств, даже намёка на тоску по своему бренному телу. Я понимала: то, что лежало на кровати – моя оболочка, и эта девочка, она не имеет ничего общего с тем, кем я на самом деле являюсь.
Поднявшись по высокой лестнице на веранду соседского дома, я еле заметно вздрогнула, увидев вновь дядю Володю. На мгновение мне показалось, что мы опять отправляемся в скрытое место. Я задержала дыхание, ведь при одной мысли о нём мне становилось нехорошо физически.
– Куда собираешься, дорогой сосед? – послышался бодрый голос бабушки.
– На базар за новым колесом, соседушка, – отозвался Владимир.
Он явно находился в приподнятом настроении, полон надежд больше никогда не видеть колдовское кладбище, ровно как и я. Всё было позади, и этим утром они болтали так, словно, обрели какие-то новые особо тёплые приятельские чувства друг к другу. Или, скорее, даже такую дружбу, что объединяет людей общими тайнами и событиями, в реальность которых, кроме них самих, никто никогда не поверит.
– А предыдущее где купил? – улыбчиво вопросила она.
– На том же базаре и купил.
– Тогда нам с тобой по пути.
– Как скажешь, – кивнул Владимир.
Наш сосед не был болтлив, суетлив и обосо эмоционален. Он практически не обладал чувством юмора и находился всю свою жизнь в каком-то размеренно-нейтральном состоянии. Я никогда не видела его злым или утопающим в веселье. Поникшим или чрезмерно возбужденным. Но это был человек слова и дисциплины, и если он брался за дело, то непременно доводил его до конца. Мой дедушка очень уважал Владимира и часто ставил его детей мне в пример, которые, словно маленькие папины копии, помогали по хозяйству и отцу в работе.
Воскресный базар находился близ города в паре километров от деревни. Мы сели на мотоцикл с коляской, которым наш сосед пользовался для подобных нужд, и уже довольно скоро оказались на огромном рынке.