Перевёрнутый поезд частично лежал на боку. Состав сошёл с рельсов, но ещё вяло вращал колёсами. Кругом слышались стоны и крики умирающих. Вагоны искалеченных людей с переломанными от болтанки костями. Густая мозговая кровь на стёклах внутри – кто-то получил перелом черепа. Вопли. Крики отчаяния. Стоны.
У одного из вагонов, прислонившись к нему спиной, сидел худощавый молодой мужчина, глядя неестественно спокойными глазами в небо. Совсем рядом из разбитого окна, стоная и придерживая изрезанную осколками руку, стал вылезать мужчина. Сделать это было довольно тяжело – поезд лежал на боку, и окно располагалось там, где раньше была крыша. Из других окон тоже начали вылезать те, кому повезло уцелеть более-менее. Изнутри раздалось урчание.
К поезду бежал человек с марлевой повязкой на лице, он подошёл к сидящему у вагона.
– Даже жалею, что остался жив… – одними губами улыбнулась жертва крушения. – Скажи, они идут?
– Да. Скоро будут здесь, – сказал человек в марлевой повязке. – Вставай, ещё есть время убраться.
– Я уже не смогу, – печально улыбнулся сидящий.
– Сможешь, подымайся! – в отчаянии прошипел его собеседник. – Я потащу тебя.
– Спасибо, – улыбнулся тот. – Но у тебя не получится – у меня больное сердце. Настолько больное, что физическая нагрузка или сильный стресс убьёт меня. Доктора с детства запрещали мне бегать – бег убил бы меня. А сейчас меня прикончат даже несколько шагов.
– Что? – только и смог сказать несостоявшийся спаситель.
– Обидно, правда? – грустно улыбнулся сердечник. – Выжить среди чудовищ, после крушения поезда, и умереть всего лишь от попытки сделать несколько шагов.
Его собеседник молчал. Вдалеке раздались рёв, урчание и цокот.
– Сделай для меня одну вещь, – попросил сердечник.
– Какую? – встрепенулся собеседник.
– Я не могу пошевелиться, – снова улыбнулся тот. – У меня в сумке еда и бутылка с водой. А в нагрудном кармане мои лекарства. Размешай их в воде и дай мне выпить. Это убьёт меня мгновенно и безболезненно. Не хочу, чтобы меня жрали ещё живым.
Собеседник молча сорвал маску и принялся за дело.
– А я пока чуть-чуть поговорю, – улыбнулся сердечник. – Знаешь, перед смертью так хочется потрепаться. Никогда не думал, что со мной такое случится. Я ведь простой преподаватель биологии в вузе. Препод, как студенты говорят. Леонид Андреевич…
– Нет, нет, невозможно… – прошептал молодой мужчина, стриженный ёжиком и, вытаращившись пустым взглядом в пустоту, поморщился. – Нет… Нет…
Человек с косматой бородой и взлохмаченными волосами только ухмыльнулся. Ухмылка и взгляд делали его похожим на серийного убийцу.
– Ещё как может быть, – ощерился он. – Даже я этого не понял.
Стриженный ёжиком чаще задышал, а его глаза буквально вывалились из орбит. Лицо поменяло цвет.
– О да… – ухмыльнулся бородатый. – Ты уже понял, что это правда. Давай, давай почувствуй эту правду на вкус, посмакуй и проглоти. Ты просто не понимаешь, как приятно видеть твой ужас, твоё отчаяние, твою безысходность. Наблюдать, как надежда превращается в понимание и отчаяние… Это изумительно.
Его собеседник зашатался так, словно стал терять сознание.