⇚ На страницу книги

Читать Тим из Древесных Звонов

Шрифт
Интервал

***


Вокруг не было ничего. Тим барахтался в пустом чёрном пространстве, крепко держась за края сундука – единственного в этом мире осязаемого предмета. Казалось, разожмёшь на миг пальцы, выпустишь из рук опору – и понесёшься безвольно в бескрайней невесомости, отчаянно хватаясь за воздух…


Воздух. Здесь он был затхлый, мёртвый, и изменить это в очередной раз не получалось. Поняв, что сил совсем не осталось, Тим подтянулся, откинул легчайшую крышку и нырнул в сундук. А в следующее мгновение вынырнул в своей комнате и грохнулся на пол.


Яркий утренний свет резанул по глазам, заставил зажмуриться. Звон листвы за окном показался оглушительным. Тим лежал, жадно дыша. Пахло пылью и тёплой древесиной. В голове крутились привычные мысли о том, как же хорошо жить в мире, уже созданном кем-то до тебя. И как трудно, оказывается, творить самому…


Половицы в коридоре вдруг тонко зазвякали под торопливыми шагами мамы. Она всегда и всюду бегала или быстро ходила – лёгкая, изящная и звонкоголосая, способная радоваться даже уборке.


Тим нехотя разлепил веки. В солнечных лучах над ним лениво кружили пылинки; на бревенчатом потолке дрожали радужные блики. С кряхтением Тим поднялся, поправил рубаху, штаны и взмокшие волосы и с самым расслабленным видом облокотился о сундук.


Шаги, как и стоило ожидать, смолкли прямо за порогом. Рассыпался тихий звон – это мама постучала.


– Заходи! – отозвался Тим.


Дверь открылась, визгливо звякнув. Мама в мешковатом рабочем платье и выцветшем переднике проворно шагнула в комнату. Перехватила поудобнее таз, полный грязного белья, и воскликнула с шутливым недовольством:


– Тимка, твоя дверь звенит звонче всего древесного! Всё обещаешь, что исправишь это, а сам… – Она осеклась, а затем продолжила тихо и серьёзно: – Как дела с творением мира? Ты ведь нырял сейчас, да?


– Ага. Ну, небольшие успехи есть!


Тим хотел произнести это весело, чтобы не огорчать маму, но ясно услышал в своём голосе истерические нотки. Потупившись, провёл пальцем по краешку сундука и поёжился. Совсем недавно он судорожно цеплялся за этот самый край, а вокруг клубилась Тьма. Лишённая всякой жизни, она, однако, была живой и враждебной.


– Понятно, опять ничего не создал, – вздохнула мама. Опустила ношу на пол и решительно махнула светло-рыжими волосами. Будто попыталась отогнать печальные мысли. – Так, сейчас тебе надо передохнуть! Вот в тазу занавески. Сбегай к ручью, выстирай.


– Хороший отдых, – протянул Тим.


– Руки работают – голова отдыхает! – провозгласила мама. – Это лучше, чем валяться на полу и размышлять, какой же ты несчастный. Давай-давай.


***


Тим с деревянным тазом спустился по ступеням крыльца. Самую нижнюю перепрыгнул, ведь она всегда пронзительно звенела, стоило коснуться её хотя бы пальцем ноги. Солнечные лучи уже не резали глаза; от звучащего вокруг многоголосого звона больше не хотелось кривиться и затыкать уши. Словом, Тим вновь ощущал себя полноценным древеснозвоновцем.


По тропе меж басовито звенящих сосен Тим добрался до ручья. Тот широкой извилистой лентой струился сквозь обласканную солнцем долину. Вдоль берега тянулись раскидистые кустарники, переливчато звякая на тёплом ветру. Тим поставил таз под сенью листвы, умылся и хлебнул из сложенных ковшиком ладоней. А затем принялся полоскать в быстром холодном потоке кухонную занавеску. Руки работали, но и голова ничуть не отдыхала от мыслей.