– Товарищ старший лейтенант, разрешите обратиться…
Командир роты оторвался от окуляров бинокля и увидел перед собой молодого незнакомого лейтенанта. Всё было понятно с первого взгляда. Опущенные уши у шапки на слабом десятиградусном морозе, испуганные глаза и дрожащие от волнения губы. Щенок еще…
Боровой снова посмотрел на расположенный вдали холм.
– Ты не в царской армии, – произнес он. – Не загибай пальцы и ладонью не верти, когда отдаешь честь.
Лейтенант испуганно попытался исправиться, но получилось еще хуже.
– Я к вам…
– Я понял. Ох, не вовремя ты!
– Меня направили, чтобы принять командование взводом!
– Да опусти ты руку! – с досадой ответил ротный, снова повернувшись к лейтенанту. – Давно окончил курсы?
– Три дня назад!
– Сколько учился?
– Две недели!
Боровой усмехнулся. Это было некрасиво, но он ничего не мог с собой поделать. Разве можно подготовить настоящего офицера за две недели! Только на изучение основ боя и тактики требуется не меньше трех месяцев. А есть вещи, которым невозможно обучить, которые приходят только с опытом…
– Извини, – сказал Боровой. – Сколько тебе лет?
– Девятнадцать, но скоро исполнится двадцать.
– Что ж… – Ротный повернулся и наткнулся на колючий взгляд старшины, который, судя по всему, был того же мнения о лейтенанте, что и Боровой. – Примешь первый взвод.
Взгляд молодого лейтенанта просветлел.
– А где они сидят? То есть я хотел спросить…
– Первый взвод занимает западный рубеж обороны. А найдешь их сам, понял? Это твое первое задание. – Боровой снова стал внимательно рассматривать в бинокль нетронутые сугробы противоположного холма.
Лейтенант растерялся:
– Я ведь здесь чужой. Как же я их найду?
– Найдешь-найдешь! – не отрываясь от бинокля, произнес Боровой.
Он вдруг настороженно поднял голову, словно услышал что-то.
– Всё! – рявкнул ротный. – У тебя минута-полторы, чтобы найти свой взвод. Не справишься – отдам под трибунал за неисполнение приказа. Бего-о-ом!..
Ошеломленный лейтенант бросился вон, но споткнулся и упал. Он спешно поднялся, сапоги скользили по снегу, руки в домашних вязаных перчатках пытались ухватиться за обледенелые стенки окопа.
– Что думаешь, Семен Владимирович? – спросил Боровой, когда молодой лейтенант скрылся за бруствером.
– Может и не дожить до трибунала, – мрачно ответил старшина. Голос у него был с хрипотцой, словно от долгого курения.
– Если не справится с простым заданием – мне такой командир не нужен. Как думаешь, есть в нем характер?
– Щенок безвольный.
– Не надо таких выражений, Семен Владимирович.
– Ты спросил, я ответил.
Боровой в который раз посмотрел на холм, недовольно покачал головой, затем поверх ушанки натянул каску, туго стянув ремешок на подбородке. Старшина смотрел в ту же сторону, но как-то безучастно. Его, казалось, совсем не волновало, что там за холмом. Ушанка с красной звездой была надвинута почти на самые брови. Он не стал надевать каску, будто смерть ему была нипочем.
– До сих пор не можешь оправиться? – осторожно спросил Боровой.
– Не придумано еще таких лекарств, – ответил старшина, выдохнув со словами облачко пара.
– Каску надень, – приказал ротный и ощутил на себе безразличный взгляд старшины.
– Ты и меня прикажешь под трибунал за неисполнение приказа?