Энн успела забежать в маленькое здание проходной завода в последний момент, еще немного – и опоздала бы, а на предприятии с этим строго. Несколько задержек без уважительной причины – и можно собираться на выход, никакие уговоры и объяснения с начальством не помогут, дисциплина превыше всего.
Территория завода была просто огромной и занимала площадь нескольких крупных городов, а то и небольшой планеты. На закрытом предприятии производилось рекордное количество химической продукции: органическая и неорганическая химия, полимеры, фармацевтика, основные составляющие парфюмерии и косметики и даже взрывчатые вещества. Караваны судов, нагруженные химическими компонентами, ежедневно отправлялись в разные уголки галактики.
Завод был построен по новейшим технологиям, но несколько корпусов все же сохранились c самого основания и эксплуатировались не один десяток лет. В обветшалых зданиях модернизировали оборудование, насколько позволяли бюджет и технологические возможности, но отдельные производственные линии медленно и неумолимо превращались в аварийный хлам. Руководство закрывало глаза на древние механизмы, их комфортабельные офисы располагались на значительном удалении от грохочущих железных монстров. Проверяющие в дебри завода тоже не заходили – всей жизни не хватит обойти каждый закуток и ржавый ангар. Гораздо приятнее осмотреть новые белоснежные корпуса, сделать рекламные фото в яркой каске и улететь домой с пухлым конвертом хрустящих купюр в оттопыренном кармане. По документам химическое предприятие числилось передовым и современным, а небольшие аварии и даже летальные случаи на производстве старательно замалчивались.
Еще недавно Энн была одним из лучших работников завода и выполняла сложные операции на новейшем электронном оборудовании. Девушка мечтала получить высшее образование и переквалифицироваться в инженеры, она даже успела подать документы на заочное отделение одного престижного технического вуза.
Все планы в одночасье перечеркнуло очередное медицинское обследование. О высшем образовании и даже о работе на прежнем оборудовании речи уже не шло – с ее диагнозом это было полностью исключено. Впереди предстояло длительное болезненное лечение, которое все равно давало один шанс из ста. Все процедуры оплачивались по страховке, государство не бросало своих граждан один на один с такой бедой, но просто сидеть дома и медленно умирать Энн не могла. В исключительном порядке и только из уважения к былым заслугам девушке разрешили работать на проходной: следить за камерами, делать бесконечные выгрузки из базы данных, формировать сводные отчеты об опоздавших и прочую нудную дребедень. Но лучше так, чем сидеть дома в оглушающей пустоте и гадать, сколько она еще протянет.
Иногда по камерам Энн видела бывших коллег, с тоской провожала их взглядом, но встречаться лично не хотела. Многие сослуживцы уже знали, что она смертельно больна, начинали шептаться за спиной – их сочувствующие любопытные взгляды только усугубляли и без того тяжелое душевное состояние.
Энн полностью замкнулась в себе, с головой уходила в отчеты, с таким же рвением делала ежедневную рутинную работу, как раньше управляла электроникой. Но работать с каждым днем становилось все тяжелее, силы утекали, как песчинки в старинных часах, доставшихся от бабушки.