⇚ На страницу книги

Читать От Затона до Увека - стр. 2

Шрифт
Интервал

– А вот тесты уже, – листает она дальше. – То такое…

Юноша рассматривает следующие фотографии, черно-белые, похожие на газетные снимки застигнутой врасплох пьяной актрисы. Тут его попутчица в черных леггинсах или в колготках телесного цвета виснет на барных стульях.

– А это какое? – не сдерживается юноша, показывая на фотки, где девушка облачена в нечто латексное кислотно-фиолетового цвета с огромными дырами и напоминающее обгоревший гидрокостюм. Девушка на снимках лежит углами, разметав волосы, словно сброшенная с высоты.

– Фешн, – не чувствуя иронии, отвечает модель, сама увлеченно рассматривая собственные фотографии. – А это бьюти такое, – шуршит она папиросными бумажками. Забывшись, она вдруг ныряет рукой под стол, чешет ногу, а потом, как-то выкрутив эту ногу из узла, выбрасывает ее на проход и чешет на ней внутреннюю поверхность бедра.

– Бьюти, это там всякая косметика, – говорит она, не отрываясь от альбома и не замечая, как юноша оцепенело застыл взглядом на желейной подушечке ее ляжки, открывшейся перед ним.


За окном темнеет. Пролетающие мимо поселки обволакивает закат, и любая мазанка или трансформаторная будка мраморно-нежно светится. А когда между низкими фиолетовыми облаками вспыхивает заходящее солнце, каждая навозная куча становится россыпью рубинов, а сточная канава – лавовым озером. – Красиво как, да? – говорит в таких случаях толстый юноша, щекастое лицо которого в зареве превращается в лик божка из слоновой кости, каких принято изображать в нэцке. Приносящих богатство или здоровье. Или еду.


– Давайте воблы я накуплю на станции, пивка возьмем, – предлагает юноша.


Девушка крутит головой. За целый день она не откликнулась ни на одну реплику, лишь однажды ответив, что едет до Запорожья. Какое-то время они еще рассматривали альбом, спонтанно возвращаясь к нему всякий раз, когда юноша, сходив в тамбур покурить, выковыривался из куртки, вешал ее на крючок и, скользнув взглядом по шортикам полулежащей у стола девушки, снова начинал листать фотографии. Тогда она подтягивалась к столу, тыкала в фотографии глянцевой лопаткой ногтя и произносила свое обычное: – То такое…


Все остальное время купе безмолвствует. Модель либо возлежит на застеленной полке и шевелит глазами, либо, поднимаясь, раскладывается во весь свой недюжинный рост и плывет в туалет.


Постепенно умолкает и юноша. На полустанке где-то между Курском и Белгородом он покупает пива и вяленую рыбу и, окончательно оставив попытки разговорить девушку, кромсает таранку и нагловато поглядывает на бедра попутчицы.


Вскоре по проходу пробегает проводница, гремит ведром и кричит: – Выключаю свет! Девушка-модель, кажется задремавшая под возню толстого юноши, трет лицо ладошками, сонно нащупывает ногами тапочки и встает перед дверным зеркалом. Под тихое чавканье за спиной она одним движением освобождается от того, что прикрывало ее грудь, и, плавно покачивая орнаментом на крестце, медленно соскребает с себя шортики. Чавканье прекращается. Девушка, оставшись в одной веревочке, исчезающей в ягодицах, залезает под простыню и замирает. Купе оглашает шипение, громкий щелчок и бряцанье покатившейся по полу крышки. Юноша держит дымящуюся бутылку и, азартно вскинув брови, смотрит на простынный валик с девушкой. Девушка неподвижна. Тогда он, салютует бутылкой своему отражению в зеркале, бесшумно корчит себе веселые рожицы, а потом, вдруг переменившись, тихонечко идет к выходу, открывает дверь и, оставив ее открытой, на цыпочках возвращается к столу.