Я уж грешным делом надеялась, что в Олимпе меня будет ждать Денис. Дура, или мечтательница? Хороший вопрос, между прочим. Правильный.
Впрочем, как-то особо расстраиваться не было сил. В дороге, несмотря на ночной выезд, я практически не спала. Зато спал Башкатов – и храпел, и заваливался на меня, и характерно, так это нагло по-мужски, растопыривал колени, а мне страсть как не хотелось прижиматься к его бедру своим.
Одним словом, с затёкшей спиной и шеей, измученную и злую, Зойка наконец высадила меня у Олимпа. И если бы случилось так, что Макс тупанул и забыл о том, что в четверг, начиная с полудня должен ждать меня здесь – я бы его загрызла. Но он был на месте, несмотря даже на то, что мы подъехали только к четырём вечера.
В моей машине неуловимо витало что-то такое… Не запах, нет. Присутствие. Баба. Не объяснить по каким признакам – на уровне интуиции. Да и Макс вёл себя нетипично. И тоже – не объяснить словами как именно. Первой реакцией было психануть и загрызть-таки его. Второй – «Да и хрен с ним. Успеется…»
Дома прямо с порога набрала Медка. Не ответил. Я немного постояла, прислушиваясь к хрипам своей подыхающей гордости… и набрала Боярскую. Она тоже не ответила. Забавно. А хотя, чего ожидала-то?
Когда было уже темно, но хрен его знает который час, потому что я к тому времени уже спала, меня разбудил звонок от Медка. Как добрались, как дела – дежурный набор «заботы» короче. Предисловие.
– Денис задержится, Люд.
А это уже ближе к теме.
– На сколько?
– Да хрен его знает, оно и так, видишь, не по плану всё.
– А ты откуда узнал?
– Так созваниваемся.
– М. Ладно. Давай.
Можно было бы, конечно, привет передать, или просьбу, чтобы Денис позвонил и мне… И я даже почти сказала это, но… Но.
Лежала потом, с перебитым сном, и думала – почему? Что не дало – гордость? И так получалось, что, как ни странно, да, она родимая. А впрочем, нет – ревность. А ещё – страх. Или вина?
Очутившись дома, в этих красивых стенах, под этими высокими фигурными потолками, искупавшись в режиме массажного душа и рухнув на широченную, удобную кровать, я вдруг ужаснулась. Потерять это всё из-за какой-то животной страсти, из-за не поддающегося контролю влечения и отрубившей мозг эйфории… Глупее не придумаешь. Хотя нет, есть и глупее – моя мелькнувшая в тот вечер мыль о том, что это любовь. И поцелуй этот… чё-ё-ёрт. Чёрт! Как можно было настолько сдуреть?
Нутро горело. Это был даже не страх, а ужас неотвратимости. Я вспоминала пьяного злого Дениса, который тычет мне в нос собранные в щепоть пальцы: «Ещё раз… хоть вот на столечко… И это будет однозначно считаться блядством» И себя, лопочущую: «Никогда, Денис, никогда…» Блин.