Русе снился знакомый радостный гул: плеск воды, пронзительные короткие свистки, бодрые выкрики тренеров. Руся любил плавать в бассейне. Обычно он нырял в этот весёлый мокрый шум, очертя голову, и резвился вместе с другими мальчишками в своё удовольствие: вплоть до самого финального свистка, и даже чуточку дольше. Хм, обычно…
Мальчик поглядел в воду. Пучеглазые пацаны – в плавательных очках и шапочках из яркого латекса – червяками извивались в воде, в обнимку с полосатыми поплавками-«колобашками». Странно, никогда не думал, что они сверху выглядят так по-дурацки.
Главное, мелкие все какие. Ишь, смотрят, пальцами на меня показывают. Смеются, что ли? Отсюда, вообще, всё таким маленьким кажется…
Нужно было прыгать. Внутри усилился знакомый холодок. Ну, Раевский, давай! Толкнулся и летишь! Нет. Не летишь… Надо руки по швам. Руки – не крылья. По швам, чтоб в стороны не разлетались. Настоящим солдатиком. Ну!
Руся зажмурился и шагнул вниз.
Ему показалось, что под водой он провёл целую вечность. Не мог же он так глубоко нырнуть!
Воздух в лёгких кончался. Из последних сил Руся рвался наверх.
Наконец, сделав яростный толчок, он буквально вылетел на поверхность. Жадно хватая ртом воздух, Руся попытался сделать гребок в сторону бортика. Не тут-то было.
Что это? Яблоки?! Резко дёрнув руками и ногами, Руся опрокинулся набок вместе с корзиной крупного душистого апорта. Яблоки, подпрыгивая, поскакали по земле. На спину Руси градом посыпалась вторая корзина, а за ней – третья. Совершенно ошарашенный, он барахтался в яблоках, тщетно пытаясь встать хотя бы на четвереньки – ну, словно какой-нибудь малец в куче пластмассовых шариков в игровой комнате. Да что происходит? Что за…
А-а-а! Руся взвыл от боли: ухо пребольно стиснули железные тиски.
– Ах ты, шпана… Да я тебе…
Руся рванулся так, что ухо затрещало и, похоже, осталось в чьих-то железных пальцах, и дал дёру через гору арбузов, устроив оползень. Арбузы катились, кругом кричали и улюлюкали. Послышался пронзительный свист. Перепрыгивая через гогочущих гусей, корзины с яйцами, клетки с птицей, лавируя между кадками и ящиками, сбивая с ног разносчиков, увешанных связками баранок, Руся домчался до глубокой лужи. Через лужу были переброшены дощатые мостки.
Поскользнувшись на перемазанных глиной досках, он с размаху шмякнулся в густую вонючую жижу. Грязные брызги полетели во все стороны. Свист не унимался. Руся в три прыжка преодолел лужу и помчался дальше.
Он вылетел с рынка на улицу, весь облепленный глиной, с клочьями пакли и какими-то перьями в волосах.
– Ой, ну и чучело! – разряженная девица лет двенадцати стояла на тротуаре у витрины кондитерской, таращила на Русю свои мальвиньи глаза и лопотала с гувернанткой по-французски. – Ну, не дурак ли?
– Сама дура! – взбешённый, тоже по-французски огрызнулся Руся. – … Твоё какое дело, кукла крашеная?
О, как это я? По-французски, что ли, ляпнул? Что это, вообще?
Сзади опять засвистели.
– Держи его!
Руся, не оглядываясь, бросился бежать.
Наобум пропетляв по многочисленным кривым переулкам, Руся наконец оторвался от преследователей. Тяжело дыша, уселся прямо на землю. Что происходит? Что это – сон?