Читать Заповедник
Крики напуганных людей, вой сирен машин экстренных служб и утробный гул десятков двигателей на космодроме, смешиваясь, создавали ужасающую какофонию апокалиптической симфонии. Стартующие эвакуационные корабли расчертили предрассветное небо сотней ярких полос, а сухой жаркий воздух наполнили едким запахом гари.
Такие странные, почти живые картинки Исхода всегда некстати всплывали из глубин памяти, когда Костя нервничал. Хотя какие могли быть воспоминания, если бегство человечества с родной планеты он застал в трёхлетнем возрасте. Наверное, во всём виновато современное искусство – ведь именно так художники-исходисты изображали Последнюю ночь на Земле. Различные интерпретации одного сюжета заполонили все сферы искусства и встречались на каждом шагу, даже банальную упаковку с пищевым брикетом украшала мрачная картинка героического переселения людей. Вот и старалось Костино беспокойное сознание оградить его от раздражителей привычными образами.
Костя помотал головой, словно стряхивая наваждение. Хотелось бросить всё, выбежать из кабинета и спрятаться в своём тесном, но таком уютном жилом модуле. Возможно, через пару недель шумиха уляжется. А может, лучше бы прямо сейчас провалиться, просто исчезнуть из этой реальности. Оказаться где-нибудь за границами исследованного космоса на тихой миролюбивой планете или даже на Земле. Там-то уж точно никто не станет над ним насмехаться. Хотя нет, заражённая Земля – это уже перебор.
Костя отчаянно боролся с приступом стыда и внутреннего самобичевания. В висках стучало, лицо пылало, будто он заработал целую серию пощёчин, а взгляд, казалось, намертво прилип к полу. Решение представить свой проект научным светилам комитета, ещё вчера видевшееся единственным правильным, сегодня обернулось фатальной ошибкой. Такого позора Костя ещё не испытывал. Лишившегося в той страшной эпидемии родителей Костю воспитывали сотрудники научного сектора Венерианского конгломерата людей. Сын полка, только в батальоне учёных. Подававшего большие надежды парня всячески поддерживали и помогали сначала в учёбе, потом в работе, а тут такой удар. Наверное, сильнейший разнос за всю историю заседаний комитета.
– Ихи-хи-хи, – то ли смеялся, то ли пищал профессор Кондаков, откинувшись в кресле.
Он закатывался уже пару минут, превратившись из интеллигентного дедушки в хамоватого и злобного старика. Круглое морщинистое лицо профессора покрыли багровые пятна, а на лбу крупными каплями выступила испарина. Остальные трое членов комиссии перспективных разработок более сдержанно вторили председателю.
– И-и-хи-ха-ха… ха… ха, – Кондаков закашлялся, склонился к столу и вытащил из кармана серого форменного пиджака носовой платок.
– Да уж, – заговорил он, протирая запотевшие во время приступа смеха старомодные очки, – насмешили, так насмешили. Фотоны-тахионы! Ну, давайте, добейте! Скажите, что у вас есть рабочий прототип!
– Нет, – уныло покачал головой Костя.
– Может поэтапное описание принципа работы?
– Нет, – выдохнул Костя, продолжая изучать пол.
– Конечно, нет! – другого ответа Кондаков и не ожидал. – Одни лишь идеи, просто слова! Мы здесь, молодой человек, собрались про науку говорить. О перспективных исследованиях и передовых разработках! Ваш, да простят меня коллеги, проект – он посмотрел по сторонам, – это предположение из разряда фантастики, и заметьте, даже не научной! Вы, голубчик, шарлатан, алхимик! Ихи-хи-хи!