1
Последняя жизнь оставляет самые яркие воспоминания и самые глубокие раны. Поэтому Кириллу было мучительно видеть с Небес, как другой постепенно занял его место. Аня полюбила Максима, и теперь тот воспитывал ее сына. От этого становилось горько и невыносимо тошно.
– Мало того, что у моего мальчика его фамилия, так еще и отчество! – Кирилл от ярости бы швырнул что-нибудь в стену, если бы оно попалось под руку. А так лишь насупил брови и повысил голос. Даже ногой звучно топнуть не удалось: мягкое пушистое облако только немного примялось.
– Спокойно, не кипятись, – рядом сидел Сильвестр. – Ты ангел-хранитель. Тебя не должны волновать такие мелочи. Главное, благополучие твоего подопечного.
– Ты не понимаешь. Это же мой сын. А он и не знает, – ангел-новичок грустно опустил голову.
– Ты сам виноват, – после паузы вдруг сказал Сильвестр.
– В чем? В том, что умер? – печальные глаза Кирилла налились злостью.
– Нет. В том, что сейчас мучаешься. Ты мог выбрать другой путь. Прожить еще одну жизнь или хотя бы дождаться, когда тебе дадут подопечного по всем правилам. И это был бы точно не твой сын. Тогда бы ты погрузился в работу и, возможно…
– И, возможно, забыл бы последнюю жизнь, – новичок закончил за собеседника, выделив интонацией слово «возможно». После минуты молчания. – Ты думаешь, так было бы лучше?
Сильвестр лишь пожал плечами.
Кирилл сходил с ума ни то от ревности, ни то от зависти. Они живые. А он сидит на облаке и наблюдает через большой экран за Землей, что не приносит ничего, кроме боли. Из развлечений только разговоры с опытным и беспристрастным Сильвестром. Почему этот ангел такой черствый и циничный?
2
Смириться почти получилось. По крайней мере, когда Максим целовал Аню или брал на руки малыша, Кирилл сжимал кулаки уже через раз. Биться головой об облако хотелось все реже. Но не потому, что оно мягкое, и это бесполезно. Ну, и поэтому, конечно, тоже. Даже тяжело вздыхать и сетовать на талантливую и жестокую писательницу Судьбу перестал.
Более-менее все шло хорошо. Точнее, так как надо. Ангелы-хранители работали, люди жили. Никто не нарушал установленный порядок. И не собирался нарушать. Казалось, и неутомимая и вечно недовольная Серафима успокоилась. Но так только казалось. Она пришла к Кириллу расстроенной и подавленной с Книгой Ани в руках.
– Вот, читай, – ткнула пальцем в нужную строчку, сунув Книгу Кириллу под нос.
– Вторая беременность, рождение дочери, – Кирилл прочел вслух, не понимая, что так опечалило Серафиму. – Так это же хорошо! Новая жизнь. Другие ангелы радуются, а ты плачешь.
– А теперь переверни страницу, – она шмыгнула носом. – Что ты тут видишь?
– Дату рождения ее дочери. Написанную еще раз, – он недоуменно уставился на ангела Ани.
– Вот именно, что еще раз! Понимаешь, что это значит?
– Что?
– Ты совсем дурак? – Серафима ударила его в грудь со всей злости. – Обрати внимание: дата подчеркнута. Аня не переживет эти роды. Ее дочь и сын, между прочим, твой, останутся без матери! Этого нельзя допустить!
– Да, дела, – Кирилл грустно вздохнул. Но так написала Судьба. Как ты это собираешься не допустить?
– Пока не знаю, – она утерла слезы и стала еще серьезней. – Поэтому я и пришла к тебе. У нас девять месяцев, чтобы что-то придумать.