«Чую Радуницу Божью…»:
Есенин как религиозный поэт
В автобиографии 1924 года Сергей Есенин пишет: «Первые мои воспоминания относятся к тому времени, когда мне было три-четыре года.
Помню лес, большая канавистая дорога. Бабушка идёт в Радовецкий монастырь, который от нас верстах в 40. Я, ухватившись за её палку, еле волочу от усталости ноги, а бабушка всё приговаривает: “Иди, иди, ягодка, Бог счастье даст”.
Часто собирались у нас дома слепцы, странствующие по сёлам, пели духовные стихи о прекрасном рае, о Лазаре, о Миколе и о женихе, светлом госте из града неведомого…
Дедушка пел мне песни старые, такие тягучие, заунывные. По субботам и воскресным дням он рассказывал мне Библию и священную историю».
Мы совсем не преувеличим, если скажем очевидное: православие – основа есенинского мировоззрения.
Библия формировала не просто его представления о бытии – это вообще были первые его знания о мире. Дед по материнской линии Фёдор Андреевич Титов читал – внук внимал. Так строился есенинский мир, где есть Создатель, его пророки и апостолы, где есть рай и ад.
Это был каркас есенинского сознания; позже всё остальное прирастало на него.
Более того: с поэзией Есенин впервые ознакомился в духовном её изводе, а не в светском – через песни слепцов, которых привечала бабушка по отцовской линии Аграфена Панкратьевна. Сёстры Есенина вспоминали, что она была богомольна «до фанатичности».
Есенин, едва выйдя из младенчества, пристрастился к стихотворному слову, узнав его в двух ипостасях: сначала – духовные стихи, а затем уже – народные песни, которые пела ему мать, а также частушки и потешки, слышимые на улице. Пушкин, Кольцов, Никитин – всё это пришло позже.
Есенин рос не просто в религиозной среде. Всё детство его было пропитано этим на уровне быта.
Есенинская семья фактически не занималась крестьянским трудом – они жили по большей части на деньги, которые присылал из Москвы отец Есенина Александр Никитич, служивший там приказчиком.
В том числе поэтому обрядовая сторона веры в есенинском детстве соблюдалась неукоснительно: так в ребёнке, чтоб он не отбился от рук, воспитывали ответственность и обязательность. В автобиографии 1922 года Есенин сухо сообщает: «По воскресеньям меня всегда посылали к обедне».
Ретроспективно, уже из советских времён, пытаясь выправить слишком религиозное своё взросление, в автобиографии 1923 года Есенин напишет о детстве: «В Бога верил мало».
Он лукавил.
Что значит «мало»? Всё-таки верил, но только чуточку?
Есенину не хватило духа сказать «не верил» – он знал, что в таком случае скажет неправду.
Правда же была в том, что верил он – неистово.
О чём лучше всего говорят его собственные стихи.
* * *
В 1924 году, готовя первый том собрания сочинений, Есенин перечитал написанное им и сам удивился, что он – религиозный поэт.
Пришлось в предисловии объясняться: «Отрицать я в себе этого этапа не могу так же, как и всё человечество не может смыть периоды двух тысяч лет христианской культуры…» Он предлагал воспринимать свои религиозные стихи как «сказочные» – и, конечно, здесь снова лукавил.
Даже критика отлично это понимала. И советская, и эмигрантская.