12 декабря
Для северной столицы России выражение «встать на рассвете» не имеет смысла. О каком времени года речь? – мрачно уточнит петербуржец, измученный белыми ночами в июне, когда надоедливое светило никак не желает отправляться спать, и черными днями в декабре, когда солнце выглядывает из-за горизонта только для того, чтобы посмеяться над серыми лицами унылых горожан.
Однако в Российской империи рассвет был делом подконтрольным.
Розовые оттенки сменились нежно-желтыми, потом сияние усилилось, и Лиза открыла глаза.
Световая панель, вмонтированная в стену напротив кровати, переливалась мягкими тонами утреннего Тенерифе. В нижней части панели появилась полупрозрачная надпись: «Система деликатного пробуждения желает Вам удачного дня!»
Лиза застонала и накрылась одеялом с головой. Организм протестовал против перемещений между мирами, исполняя сумбурную симфонию усталости: мышцы ныли пронзительными скрипками, голова гудела низким тромбоном, барабанной дробью колотилась мысль: «Как вернуться домой?»
Что ж, прежде всего нужно встать с кровати. И снять наконец дачную куртку, в которой Лиза проспала всю ночь. Тем более что в кресле рядом с кроватью Лиза уже заметила интересный бумажный пакет с надписью «Пассаж Ламановой».
Спихнув Пусю, раскинувшегося поперек одеяла наподобие раскроенного мехового воротника, Лиза дотянулась до пакета и раскрыла хрустящую бумагу. Пижама! Мягкая, розовая и, кажется, по размеру.
– Неплохо, – признала Лиза, – еще бы душ найти и кофе…
Она распахнула дверь спальни – и обмерла.
Первое впечатление от квартиры было ошеломляющим. Мандариновые стены, полное отсутствие нормальной кухни – только буфет и пустой стол со скатертью до пола, множество загадочных гаджетов тут и там. В ванной комнате творилось ноотроп знает что: какие-то мигающие лампочки, датчики, блестящие сантехнические приборы и хитроумный кошачий лоток, подключенный напрямую к канализации.
После душа Лиза отправилась на поиски кофе, но в буфете обнаружился только кошачий корм со вкусом куропатки – очевидно, Филипп Петрович накануне расстарался. Охотничьих колбасок нигде не было видно. Ах да, точно, это же чисто советский продукт, хлопнула себя по лбу Лиза.
Ни холодильника, ни плиты… Да где тут берут кофе?! Лиза в отчаянии заглянула под скатерть. Оказалось, это не просто стол, а целая фабрика: сплошные металлические контейнеры, пружины и провода. «Ой», – сказала Лиза, опуская скатерть, и только тут заметила планшет, вмонтированный в столешницу. Она на удачу ткнула в него пальцем, экран ожил и спросил:
– Чего изволите?
– Эспрессо, – крикнула Лиза в планшет.
– Возможно, вас заинтересуют брусничные леваши? – предложила Скатерть.
– Ну давайте, – растерялась Лиза.
– Приятного аппетита! – пожелала Скатерть, и в центре стола разверзлось отверстие, из которого выехал поднос с дымящейся чашкой и какими-то розовыми рулетиками. Леваши оказались чем-то вроде плотного мармелада из брусники, свернутого в трубочки, – очень даже неплохая закуска к кофе.
Разумеется, Лиза тут же залила разумный экран своим эспрессо, после чего экран слегка заглючил и заявил о принятии заказа на званый обед – на тридцать четыре персоны.
В самый разгар Лизиной борьбы со Скатертью раздался звонок в дверь.