⇚ На страницу книги

Читать Разумеется, сборник

Шрифт
Интервал

Трудящийся поэт – больной Сизиф. Народ смущён: он не узнал либретто. Послушаем же, милые, поэта! Послушаем, как умирает миф.

#34

О, Время,

Поверни своё движение вспять,


Чтоб хромой и поседевший Хронос,

Услышав режущий пространство голос,

Не смог Вселенную, как дочь, обнять.


И до сих пор печальное дитя от горя

Плакало бы у безжизненного с виду,

Бьющего волнами в infinitum,

Пугающего своей силой моря.

#33

Нечто особое – жить в поездах:


Сутки размеренно сводят с ума,


Время рисует зигзаги по зимам,


Лес проносится с воплями мимо,


И полки сжимают пространство и тело

До жидкого чая в стекле запотелом.


Но рельсы пинают и гонят прочь


Буквы, стремящиеся нам помочь.


И рифмы никак не сложить поверх

Ритмичных прыжков под плацкартный смех.

Бутылки стоят в темноте до утра;


Пейзаж убегает из клетки окна.


Но я крепко заперт. Мне некуда деться.

Раздеться и спать в отведённой нише.


Если когда-то я видел романтику в рельсах,

то, спрыгнув с подножки, больше не вижу.

#52

Растрёпанные волосы и небо,

и гладь души в обличье моря.

Столкнувшись с вечностью, не ожидаешь от неё ответов, но обретаешь состояние покоя.


Заставленная, но широкая квартира,

окурки, шторы, скатерть у окна,


пустой бокал, бутылки и остатки пира


в лице кусочка хлеба, апельсина и вина.

Простые сны в чужой кровати,

чужие мысли на чужой бумаге,

чужая мать в чужом наряде,

чужая церковь на чужом закате,


но это всё моё, моё как будто.

Обои. Запах. Лезвие ножа.


Я тихо захожу на кухню утром,

где за столом сидит моя душа


и плачет. Она плачет по себе.

Ведь для неё нет места не земле.

#51 (Поэзия)

Хоть я прерывисто дышу осколками тебя,


твоё изменчивое зеркало не воссоздать вовне.

Я с болью выдыхаю мелкие куски стекла,


но отражения меня, однако, всё равно там нет.

Но там есть море. Крики чаек. Волны в тишине.

И я касаюсь медленной рукой того, что называется морская гладь.


Ты отражаешь то, что не могу увидеть сам в себе,

но не даёшь мне сил об этом рассказать.


Ведь жизнь – короткий Стикс, что упрощает труд Харона.


Но с грустью наблюдает за мучениями людей.

И мысль не опускает трубку телефона,


чтобы слабый голос чувства, вопреки всему,

стучал в груди среди десятков тысяч мысленных смертей.

#58

Мгновение – это вечность,


что сжалась от боли в постели.

А жизнь – как шаги по рельсам, ведущим домой, на берег.

И смысл не просто в том, чтоб

писать или не писать:


он просто не вышел ростом


в ногах у людей играть.

Но вся пустота исчезла —

душа вышла в долгий путь.

Теперь не осталось места

дорогу в себе замкнуть.

И вместо прощальных слов

печаль под замком у мысли.

Мы больше не видим снов


и пишем друг другу письма.

#59

топчусь на месте у порога


и вижу всё


что происходит там


рукопожатием меня затягивают внутрь

но остаюсь у входа


как промокший путник

в страхе намочить ковёр

остатками дождя


как бумажный пёс

которому всю жизнь

не разрешали заходить домой



#60

Я вижу дерево на фоне кирпича:


как будто элемент декора!


Наверх – скорей! – подошвы волоча

по лестнице из трещин и бетона.

Фигуры слов – как натюрморт акрилом,


а перекрёсток рифмы как распутье жизни,

четыре строчки как структура мира,


ну а мелодия как чувство – вытащи и выжми.


Вытащи и выжми.

Вот так я и живу последние полгода.


Мне говорят: ты напиши и станет легче,


но не становится. Ведь я не нахожу ответов,