Весь мокрый до нитки я стоял на остановке. Над головой устало поскрипывала ржавая табличка, с нее капали большие капли.
Я в нетерпении ждал своего трамвая, нервно перешагивая, вглядываясь вдаль. Хотя знал, что в моем маленьком городе никогда не было ни трамваев, ни трамвайных рельс.
Но любой подросток упрям и считает себя сумасшедшим, ему так хочется быть не таким, как все.
Трамвай родился из дождя.
Порывом ветра долетел трезвон, и по воздуху промчались искры по линиям небесных электростанций. Свет в маленьком городе погас, и вспыхнули глаза, испуганно смотрящие из окон. Они увидели мой трамвай – усыпанный сияющими каплями, он вывернул из-за угла. Спотыкаясь о канализационные люки, упершись рогами в небо, он спешил на мои радостные крики, что прыгали ему навстречу по лужам и брошенным зонтам. По зонтам перестукивали капли.
В пустом трамвае сидел пьяненький кондуктор, меня он не заметил, уткнувшись взглядом в сиденье напротив, рассказывал зеленым человечкам веселый какой-то случай и сам ему смеялся.
Непоседливые люди выходили из своих темных домов. Взъерошенным вороном я разглядывал их лица в рябом от капель окне, пытался понять, зачем люди сходят с ума. Я смотрел на то, как вспыхивают, отражаясь, искры на их мокрых лысых головах, постепенно догадываясь о том, кто они на самом деле. Их спины были согнуты, по ним шли словно кольца, одно за другим.
Дождевые черви.
Все они выползли из-под земли. У каждого из них был зонт. На их лицах читалось любопытство и испуг.
Я пристально всматривался в их мысли, но искал совсем не это. Перехватывало дыхание от радостного предчувствия, клонило в сон от одиночества.
Когда мой кондуктор затихал, я подходил к нему. Его багровые щеки надувались, прежде чем выпустить забродившее дыхание, вспухшие веки подрагивали от тревожного лихорадочного сна. Я трогал его за худое под оранжевой накидкой плечо. И он поднимал на меня бессмысленно радостный, вопросительный взгляд, моргал порою недоуменно на предлагаемую плату за проезд. Стоя над ним, не говоря ни слова, я добивался лишь одного – чтоб он не спал, чтоб все так же неразборчиво бубнил одну и ту же историю этим зеленым человечкам.
Так я боролся с тишиной внутри.
Но все напрасно. Я снова слышал тихий храп, тонущий в шуме переступающих колес. И я уже не был вправе будить его до следующего кольца.
Казалось, в мире нет никого, кто бы знал о существовании трамваев.
На одной из остановок, когда с лязгом распахнулись двери, я увидел, как кто-то там на залитых осенью улицах зажигает фонари.