Антон
Незадолго до того, как все случилось, Хельга вызвала меня к себе. Весенняя Дева уже отстрелялась, и правила Летняя – Юля. На улице было жарко, как в Преисподней.
Обычно Хельга пережидала лето у себя в Сокольниках, заказывала вентилятор помощнее и на три месяца превращалась в добропорядочную пенсионерку. Однажды я спросил, может ли она растаять. Хельга рассмеялась и посоветовала мне читать поменьше сказок.
Вентилятор я установил ей еще весной, продукты заказывал раз в неделю, так что понятия не имел, зачем она позвонила. Я приехал ровно в десять, как условились. Хельга не терпела опозданий.
Она открыла дверь, внимательно осмотрела коридор и отступила внутрь квартиры.
– Заходи.
На всякий случай я тоже оглянулся, но ничего странного не заметил. Хвостов не было – их я быстро определял еще с армии.
– Приветствую.
Я вошел. Коридор выглядел как обычно: деревянные стеллажи по углам, плетеная дорожка с запахом пыли. Не похоже было, что Хельге что-то угрожало.
– Что случилось?
– Что ты с порога… Проходи.
Держась за стену, Хельга прошлепала на кухню. Волосы ее побелели, сама она стала словно ниже ростом, сгорбилась. Неудивительно, что летом она не показывалась людям.
– Сделай чайку, – велела она, а сама села за стол, вытянув ноги в тапочках.
Иногда она напоминала мне школьную учительницу: на затылке торчал жидкий седой пучок, тщедушное тело с острыми плечами утопало в голубом свитере с люрексом, надетом поверх строгой черной юбки. Только глаза оставались внимательными и зоркими, как у коршуна.
Я вскипятил воду и заварил чай. Поставил две белых чашки без рисунка на выскобленный стол.
– Я сяду?
– Уж будь добр.
Я сел так, чтобы видеть приоткрытую дверь кухни. Проверил кобуру на поясе. Хельга криво усмехнулась и отхлебнула чай.
– Крепкий… Хорошо.
Я ждал. Она выпила полчашки и сказала:
– Скоро настанет час, Антоша. За мной придут. Не сейчас. Еще есть время, – она замерла, как будто прислушивалась. – Есть время.
Я положил руки на стол.
– Я останусь.
– А ни к чему. Так уготовано. Судьба… Тебе надо будет постараться после.
– Я смогу тебя защитить.
Она покачала головой.
– Я и сама могу себя защитить. Но никто не избежит судьбы. Мне давно уже пора. Достаточно душ я намучила.
Я оглядел кухню. Два окна, одно приоткрыто – можно пробраться. Третий этаж – вполне. Дверь хлипкая, замок никуда не годится. Поменяем. Если я переберусь сюда, уж как-нибудь…
– Кто нападет? – спросил я. – Когда?
Хельга сверкнула глазами из-под седых ресниц.
–Ты не слушаешь! – рассердилась она.
Я выдержал ее взгляд.
– Ты человек, – Хельга крепко сжала мне запястье сухими пальцами, и я почувствовал, как лед прошил мышцы аж до самой кости. – И спорить со мной брось. Слушай до конца и делай, что сказано. Затем ты и служишь.
Руку хотелось вырвать до чертиков, но я знал, что будет только хуже. Сделал два вдоха и на третий произнес:
– Слушаюсь.
– Так-то, – она кивнула, будто сама себе и отпустила меня. – Седьмого июля этого года в девять тридцать две. Будь под землей. Где надпись «Тверская». Найди ту, у которой волосы светлые и влажные, и страх сковал сердце. Спаси ее, даже ценой чужих жизней. Она и будет мне заменой.
Мокрые волосы и страх в сердце? Это как искать иголку в стоге сена. Но деваться мне было некуда. Если Хельги не станет, некому будет замораживать мое сердце.