Мы познакомились третьего июля. Точнее, я думала, что мы познакомились третьего июля. Впрочем, ему ничто не мешало считать также. В этом-то и заключалась вся абсурдность нашего положения, потому что, как выяснилось позже, до той злополучной даты мы встречались и не раз, хотя и не подозревали об этом.
В тот день он сбил меня на машине. Лил по-сумасшедшему сильный дождь, и я не разбирала дороги. Промокла до нитки и уже не обращала внимания на хлюпающую в ботинках воду. Волосы липли к коже, по щекам и шее струились крупные капли дождя, смешанные с чем-то солёным.
Где-то слева замаячила спасительная автобусная остановка. Я рванула к ней. С неё можно было уехать в… С неё можно было уехать куда угодно. Без разницы куда, лишь бы уехать. И я побежала вперёд. Думала, что смогу проскочить перед мчащимися машинами, но не успела… Точнее, мы тогда не успели оба.
Удар не был сильным – я упала на колени. Правую голень пронзила острая боль, ладони, прилипшие к асфальту, саднило, а в голове, как молотком по железу, стучала одна-единственная мысль: «Меня сбила машина. Меня сбила машина! Меня сбила машина…»
Он подскочил ко мне почти сразу. Выбежал под дождь в чём был, и его чёрный пиджак мгновенно стал таким же мокрым, как и моё платье.
– Совсем мозгов нет? – От злости он брызгал слюной во все стороны. – Пятьдесят метров до светофора пройти не могла? А если б я тебя растоптал? И не как сейчас, а насмерть. Одним ударом и сразу!
Втянув голову в шею, я извинилась. В спорах я часто извинялась, даже если была права. Просить прощения всегда проще, чем что-либо доказывать человеку, особенно, когда тот не в духе.
– Голова как? Не болит? Не кружится?
– Нормально. С ногой плохо.
– Встать можешь?
– Не знаю.
Я правда не знала, но на всякий случай попыталась. Вышло из рук вон плохо. Боль в ноге усилилась, и мне пришлось прикусить губу, чтобы сдержать рвущийся из груди крик.
– Всё с тобой ясно, – проговорил он уже чуть мягче и, нагнувшись, осторожно приподнял меня, заставив опереться на своё плечо. – Горе ты луковое. И откуда взялась на мою голову?
Я промолчала. Лишь потом, много часов спустя, уже в рентген-кабинете, рассуждая на эту тему, я поняла, что, скорее всего, была под воздействием шока, а от того соображала через раз.
– Так. – Приоткрыв дверцу, он усадил меня на заднее сиденье своей машины, – ноги вытяни, особенно правую. Она обязательно должна лежать, и не двигай ей, поняла? Можешь опереться на стенку. Погоди только, цветы уберу.
«Какие цветы?»
Повернув голову, я наконец поняла, о чём идёт речь. Справа от меня, действительно лежали цветы. Кроваво-красные розы, с огромным бутоном, на длинном стебле и почти без шипов. Целая охапка. Не сосчитать, навскидку около пятидесяти.
«Наверное, девушке своей купил», – подумала я и с трудом подавила зависть. Мне и ромашек-то за все мои восемнадцать лет не дарили ни разу, а тут розы, да и ещё и в таком количестве. Повезло кому-то…
Тем временем, машина загудела, и мы плавно «поплыли» по асфальту. Розы теперь лежали рядом с ним, и я чуть подалась назад, пытаясь разместить на сиденье ноющую ногу, но вовремя спохватилась.
– Я ведь Вам весь салон перепачкаю.
– Этот салон видел вещи похлеще грязи и дождевой воды. Не бойся: тебя стерпит.