Читать Джангл

Одиннадцать

Инструментальный заводской склад. Перспектива рядов стеллажей размывается тьмой – ведь горит лишь одна люминесцентная лампа над рабочим столом Павла, да и та помигивает. Из цеха доносится гул работающих станков, напоминающий эмбиент[1]. В общем, антураж – как в фильме ужасов.

Сам заведующий сидит на стуле, чуть поодаль от стола; голова склонена, руки безвольно лежат на коленях.

Спит? Потерял сознание? Или мёртв? Не понятно.

Засветился экран телефона, лежащего на столе, – пришло сообщение интригующего содержания:

«Ты хотел разрушить всё, что тебя окружает? Твоё желание будет исполнено».

Затем с фыркающим звуком искромётно вспыхнул сам телефон, и облако белого густого дыма устремилось к потолку. Павел на сие событие вроде как среагировал – зашевелил губами. Может, сейчас сглотнёт, захочет размять затёкшую шею, задвигается.

Но нет. Просто из приоткрытого рта показались усики, затем по нижней губе прошлись угловатые лапки, и вот на грудь кладовщика выпал большой таракан. Упав на складку куртки, существо ловко перевернулось со спины и тотчас скрылось из виду.

Павел будто ворочал языком – вслед свалились ещё несколько особей. Хорошо хоть, что у него глаза закрыты – и так зрелище – бр-р-р.

Одно насекомое осталось на виду – можно рассмотреть этого усача во всех подробностях. Чёрная, будто лакированная, голова образовывала с туловищем продолговатый овал, разделённый на несколько поперечных чешуек. Лапки больше похожи на хоботки, готовые высасывать кровь.

Стало понятно, что за столом сидела какая-то мумия Павла, из нутра которой выползали существа цвета индиго. Их становилось всё больше и больше: они сыпались изо рта, они проели черепную коробку на затылке, живот.

Лоскут кожи, не выдержав тяжести, оборвался, и голова, срикошетив от столешницы, покатилась по полу, щедро расплёскивая тараканов. Вслед за ней на пол упало всё тело, кишащее отвратными тварями. Как же их много-то!

Они начали расползаться по углам, пожирая всё: бумагу, бетон, стекло, древесину, железо. При этом они издавали трескучие звуки, которые вместе с шумом в цеху составляли жуткую симфонию.

Бум-бум-бум!

Стук заставил вынырнуть Пашу из мира фантазий. Отложив наушники, он встал из-за стола и пошёл открывать дверь, усмехнувшись – по пути он успел представить, как отряхивает с себя тараканов – кыш-кыш.

– Где света нет?

За дверью оказался Эйнштейн – так Паша называл про себя электрика Валентина за удивительное сходство со знаменитым физиком: взгляд, тип лица и, конечно же, усы.

Паша посторонился, пропуская гения на склад: «Тут».

Не сказать что со скоростью света, но поломка была быстро устранена, и Павел вновь остался наедине со своими кислыми мыслями. Думал над своим настоящим и последующим будущим. И не видел там ничего хорошего. Скверно, отвратительно. Какая-то вселенская тоска и вялость. И злость. На себя злость; на нежелание что-то изменить. Вернее, на собственную слепоту. Изменить – желание есть, но не видно было путей, какими можно было бы это осуществить.

«Или всё-таки какие-то пути имеются, но мешает прежде всего страх? А?»

Хотелось послать всё к чёртовой матери.

Рука потянулась к телефону, к наушникам.

«Только бы никто не пришёл; я хочу побыть один», – подумал он и испытал приступ раздражения – будто и впрямь в дверь опять постучались.