– Витя! – тихонько позвала Катя мужа.
Виктор спал крепко и не отреагировал на тихий зов жены. Трясясь от страха, Катя позвала громче:
– Вить! Проснись.
Виктор вскочил:
– А? Что? – спросонья муж ничего не понимал.
– Витя! Иди сюда!
И Катя подтащила мужа к окну.
– Вон! Гляди!
Примерно в двадцати метрах от окна, а жили Бояркины в старой «сталинке» на первом этаже, несколько ребят пытались вскрыть замок столовой.
– Витя! Это воры? – спросила жена.
Катю колотило от страха, хотя муж, уже поняв в чем дело, гладил ее по плечу и даже пару раз поцеловал в макушку.
– Катюша! Успокойся, не трясись. Сейчас милицию будем вызывать.
– Лишь бы только они нас не увидели. Вить, потом все окна перебьют.
– Да с чего ты взяла? Сейчас приедут и всех схватят. Тюрьма им грозит, Катя. О чем они думали? Пьяные, наверное? – предположил муж.
– Давай звонить, Витя! А то откроют, смотри, как стараются. Зайдут, похватают продукты, да денег-то немного там, наверное? И убегут.
Виктор снял трубку, набрал ноль, и, вставив палец в окружность, под которой располагалась двойка, собрался вести ее до ограничителя, как вдруг жена вскрикнула:
– Погоди!
Виктор нажал на рычаг.
– Что, Катя? Что случилось?
– Витя, посмотри. Это ж Фенькин Сашка.
Виктор во все глаза смотрел на ребят, копошащихся у двери в столовую, и в ужасе признал в одном из них сына соседки. В их доме было всего восемь квартир. Дом стоял в тупике также, как и столовая. Соседи были друг другу как родные. В те времена квартиры не продавились и не покупались, а лишь крайне редко выгодно для обеих сторон обменивались. Поэтому люди жили несколькими поколениями, порою даже роднясь.
У Фени было три сына. Ну как говорится, два вроде бы неплохие, а третий так и вовсе дурак. Сашка был просто бедой, и не только Фениной, а всего двора. Хулиган, двоечник, безобразник, он не давал покоя ни взрослым, ни детям. Обносил соседские огороды и сады, освобождая их от урожая. Отнимал у малышей деньги, курил с малолетства, учился плохо, прогуливал уроки. Никто не мог повлиять на Сашку, даже участковый. Сколько раз он с ним разговаривал и на учет взял, а тому все нипочем. И вот теперь на воровство пошел. Он, видно, и навел дружков своих.
– Вить, испортим жизнь парню!
– Да он сам ее себе уже испортил.
– Витя, Феньку жалко. Одна с пацанами ломается.
– Ну что, тогда будем молча наблюдать? – Виктор помолчал, – а вот я сейчас пойду и навставляю паршивцу, а заодно и дружкам его.
– Витя, не ходи, – перепугалась Катя, – не пущу.
Катя вцепилась в мужа, а сердце снова зашлось в страхе.
– Чего это еще «не ходи!» Милицию не зови, сам не ходи. Пусть воруют? Так что ли? Катя, это же Сашка. Наш Сашка. Он же мне на рубашку сикал, и не раз. Я ж его за ухо трепал, велосипед чинил, физику объяснял. Кать, ты че? – быстро надевая спортивные штаны, рассуждал Виктор.
Накинув пиджак прямо на голый торс, он выскочил во двор. Катя, вся оцепенев от ужаса, наблюдала из окна. Вот Виктор подошел к ребятам. Те, похоже, испугались, но врассыпную не кинулись, Сашка им тут же что-то сказал, видимо успокоил, что это сосед подошел. Отошли от компании он и Виктор. Муж что-то говорит Шурке, а тот перебивает. Виктор берет парня за воротник рубашки, Сашка отстраняет руку Виктора. Он дает парню подзатыльник, и в этот момент подскакивает еще один и мощным ударом валит Виктора на землю.