Лето 1612. Из-за голода и невозможности сопротивления народному ополчению, осажденный Кремль покидают польско-литовские полки Александра Зборовского и Александра Гонсевского – наместника короля польского в Москве. Вместо себя Гонсевский оставляет комендантом Кремля полковника Миколая Струся с гарнизоном. Отступающие увозят с собой в Смоленск и Литву остатки царской казны, что не успели разграбить гетманы Станислав Жолкевский, Ян Сапега, Ян Ходкевич. Среди парчи, золотой и серебряной посуды, окладов икон – «римские» церковные книги, привезенные в Москву Софьей Палеолог – бабкой Ивана Грозного, в качестве приданного. В одну из книг вложены листы древней рукописи с названием: «ПОВЕСТЬ ВРЕМЕННЫХЪ ЛЕТ ИГУМЕНА ФЕДОСЬЕВА МАНАСТЫРЯ ПЕЧЕРЬСКАГО, ОТКУДУ ЕСТЬ ПОШЛА РУСКАЯ ЗЕМЛЯ…» Похищенная поляками рукопись канула в лету. Однако несколько листов «Повести» были случайно обнаружены в Краковской библиотеке. Эти «листочки» за большие деньги тайно приобрел русский олигарх Владислав Струсевский…
После сильного ночного дождя Неглинка вспухла как при весеннем половодье. Бурные потоки еле пробивались, взбивая пенные гребни, через боковые арки Кутафьей башни – стрельницы. Зазвенели цепи подъемного моста и на нем появились крылатые польские гусары. Некоторое время они стояли на мосту, озираясь по сторонам, потом один из них, с высокими, алыми крыльями, взмахнул рукой в железной перчатке. Гусары съехали на площадь, еще спящих в первых, холодных солнечных лучах, торговых рядов.
Из Троицкой башни появился отряд пеших и несколько конных воинов. Выглядели они не так лихо, как крылатые кавалеристы, двигались вразнобой, угрюмо. Пеших было много. И не единого боевого флага. Среди них шли, еле передвигая ноги, изможденные голодом и пленом русские бабы с детьми, бояре, волоча по земле изъеденные мышами шубы, священники и монахи в черных, заляпанных грязью ризах.
За вышедшими из Кремля польско-литовскими полками и православными сидельцами, насильно удерживаемыми оккупантами, внимательно наблюдали с Лубянского холма ополченцы князя Пожарского. Атаман донских казаков Заруцкий предлагал атаковать ляхов и чухонцев на выходе из Кремля – о том, что полки Гонсевского и Зборовского покинут Москву было известно и обговорено сторонами заранее – но при подходе к Москве ополчения Пожарского, бежал в Коломну. В свое время атаман служил обоим Лжедмитриям, королю Сигизмунду, дружил с Яном Сапегой и даже участвовал в походе гетмана Жолкевского на Москву. Это уже потом, по призыву патриарха Гермогена, не только примкнул к ополчению против бывших своих друзей, но и стал одним его предводителей. Пожарский называл Ивана Мартыновича перевертышем, «коему нет никакой веры». К тому же упорно ползли слухи, что Заруцкий готовит заговор против князя Пожарского, хочет убить Дмитрия Михайловича. Дружинники князя обещали повесить атамана на первом суку, как только поймают, вот и пришлось ему ретироваться со своими казаками в Коломну. Однако Заруцкий был уверен, что Пожарский и «мясник» Минин не справятся без него с оставшимся в Кремле гарнизоном Миколая Струся, а потому непременно призовут его на помощь.