Весной 1943-го с принцессой, что жила на улице Гундулича, – номер дома значения не имеет – произошло чудо: она с помощью Бога, неизвестно какой он был и чей, превратилась в невидимку.
Такие тогда были времена: принцессы не могли пожелать себе ничего большего, чем стать невидимыми. А какое нужно высокомерие, чтобы пожелать такого, можно и не напоминать.
Что до высокомерия, то тут, на улице Гундулича, Руфи Танненбаум не было равных.
Потолки в квартире были высотой четыре метра, их застилали облака табачного дыма. Папа курил перед тем, как его отправили в долгую дорогу. Мама курила перед тем, как ее отправили в долгую дорогу. Даже дед курил – его, правда, никуда не отправили, он умер до начала путешествия.
Руфи Танненбаум исполнилось пятнадцать, и она не была виновата в облаках дыма под потолком. Но потом она шесть месяцев жила под ними, одна, ей было страшно, и поэтому она захотела стать невидимой.
Ух, какой же высокомерной она была!
Когда к ней пришли, чтобы и ее отправить в дальнюю дорогу, от Руфи Танненбаум осталась только правая ступня. Все остальное было невидимым.
Но и этого достаточно, вполне даже достаточно, сказали те люди, из бюро путешествий, и повели правую ступню Руфи Танненбаум на грузовые пути железнодорожного вокзала. Под белым платьем принцессы отмеряла шаги маленькая босая ступня.
Уверяю вас, это надо было видеть.
Ее затолкали в вагон для скота. Поедем в Индию, подумала Руфь Танненбаум, туда, где коровы – священные животные. Она почувствовала влажный коровий язык, который слизывает соль с ее правой ступни. Тут она засмеялась – в последний раз.
Она была высокомерной и не особенно умной, эта принцесса, потому что кто бы весной 1943 года мог подумать о поездке в Индию.
Нет, состав направлялся в Польшу. Было мрачно, стояла вонь, так что невидимость не очень-то помогала от страха. Кроме того, что может значить для принцессы невидимость, заполняющая белое платье, если все видят ее маленькую правую ступню.
Мы могли бы сказать, что так она и жила до самой смерти. И это не было бы ошибкой. Руфь Танненбаум не добралась до Индии, а точнее, до Польши. Она исчезла где-то в дороге, представляя себе влажный коровий язык, который лижет ее правую ступню.
Как же все-таки высокомерна была эта принцесса!
Посмотри на то платье, может, она все еще в нем. Где же спряталась правая ступня Руфи?
Год 1920-й, Соломон Танненбаум сидит в ресторане «К императору австрийскому», который уже целых два года называется не так, однако никто из завсегдатаев, в том числе и Соломон Танненбаум, не скажет, что это «Три оленя», каково теперь по решению городских властей его официальное имя. Нет, Соломон бросит свою шляпу через весь зал, она, как всегда, попадет точно на вешалку, и он воскликнет: «Прибыл Мони, к императору австрийскому!» – а сидящие пьянчуги ответят: «Да хранит его наш добрый Бог!» И потом начнется еще одна долгая послеполуденная пьянка, какие в этом заведении происходят с той поры, как армия короля Петра освободила Загреб. Пьют не затем, чтобы что-то отметить, – пьют потому, что у них нет более разумного занятия. Как будто они чего-то ждут, но никто не знает, чего именно.