Свернув в переулок, Гунлауг огляделся. Высокие, мрачные стены домов. Мокрая, в свете луны словно смазанная жиром мостовая.
Инспектор снов понюхал воздух.
Да, пахло мерзко. Б-р-р-р…
Он пошел дальше. Холодный ветер ударил в лицо. Где-то вперед, за углом послышался волчий вой.
Гунлауг усмехнулся.
Ну, таких штучек он видел-перевидел.
Белая птица – лоцман взметнулась с его плеча, полетела вперед. Вот она исчезла за углом. Оттуда послышалось щелканье клыков и рычанье, но инспектор ничуть не обеспокоился. Его птицу поймать было почти невозможно.
Он уже сворачивал за угол, когда птица спикировала ему на плечо. С ее клюва капала черная кровь.
Ну-ну.
Где-то неподалеку послышался резкий стук, словно откинулась крышка гроба. Из стен ближайших домов стали выдвигаться уродливые мусорные баки. Огромные, с длинными голыми хвостами крысы суетились возле них.
Он не ошибся: именно этот переулок был ему и нужен. Судя по всему, страх жил именно здесь.
Гунлауг вспомнил один из своих снов и тот повис перед ним туманным шариком. Покопавшись в нем, инспектор вытащил украшенный серебром магический жезл.
Прекрасно.
Под ногами Гунлауга хлюпали лужи. Ветер швырял ему в лицо валявшиеся возле стен домов грязные обрывки старых, покрытых каббалистическими знаками пергаментов.
Инспектор представил как боялась идти по этому переулку маленькая девочка и скрипнул зубами. Конечно, ей было чертовски холодно и до невозможности страшно. Страх, довольно ухмыляясь, имитировал тяжелые шаги у нее за спиной. А она не могла заставить себя оглянуться и обмирая шла, шла вперед. Окна мимо которых она проходила, казались девочке жутко зловещими. Страх делала так, что ей чудилось, будто за окнами кто-то прячется. Девочка хотела остановиться и проснуться, но не могла. И шла вперед потому, что так было угодно страху.
Ну, ничего.
Тут Гунлауг почувствовал, что сидевшая у него на плече птица-лоцман голодна. Он остановился и поставил жезл на мостовую. Ласково погладил птицу по голове: острые коготки вцепились в плечо, энергия потекла от него к птице и инспектор снов замер.
Минут через пять нажим коготков ослаб. Плечо слегка ныло.
Это пройдет. Самое главное – птица сыта.
– Уходи! – сказал Гунлауг. – Теперь ты можешь помешать.
Птица благодарно потерлась клювом о его щеку и, сорвавшись с плеча, белым пятном метнулась прочь. Из окна мимо которого она пролетала высунулась кривая, обросшая шерстью лапа, попыталась ее схватить, но, конечно же, промахнулась.
На редкость глупый был этот страх. Прямо на редкость. Что же, дураков и наглецов надо учить.
Крыши домов смыкались над головой, отсекая ночное небо. Там, впереди, не так уж и далеко, клубился туман. Он становился все гуще и гуще, надвигался, пытаясь взять Гунлауга в полукольцо.
Инспектор снов иронически улыбнулся.
Наверное, можно было бы и подождать, но ему не хотелось понапрасну терять время.
Гунлауг вскинул магический жезл. Слепящий луч вырвался из набалдашника, ударил в туман… Запахло горелым мясом и шерстью. Вспышка ослепила и самого инспектора. Подождав, пока глаза не привыкли снова к полутьме, он забросил жезл на плечо, как простую дорожную палку и пошел дальше.
От тумана и крыс не осталось и следа.
Ну вот и все. Тупик. Гунлауг остановился.