Алексей Долотов значительную часть своей жизни провел в дороге – автомобили, поезда, самолеты… Поклонники его творчества жили не только в России – он исколесил с концертами, как говорится, полмира. Но все это осталось в той, другой жизни. Теперь настало время совершить особое путешествие.
Каждый подследственный рано или поздно превращается, за редким исключением, в осужденного. Однажды утром надзиратель объявляет ему, чтобы тот собирался на выход из камеры с вещами. О том, что его отправляют на этап, заключенный узнает только внизу, на первом этаже, где конвой проверяет личные дела, скрупулезно сверяет фотографии с физиономиями живых людей (бывали случаи, когда вместо одного заключенного на этап уходил другой), инструктирует «пассажиров», «грузит» их в «воронки» и везет… на железнодорожный вокзал. Этап – дело нескорое, нетерпящее суеты. Иной раз в соседний регион заключенного могут из СИЗО в колонию везти месяцами.
Колонии разбросаны по всей стране. В какую из них попадет осужденный и как долго продлится «путешествие» – одному богу известно. И все это время, пока осужденного везут из СИЗО в «зону», несмотря на многочисленные реформы, неуклюжие попытки властей очеловечения пенитенциарной системы, ни адвокат, ни друзья, ни родственники не имеют представления, где находится заключенный, куда его везут, да и вообще, жив он или нет.
О дальнейшей судьбе Алексея переживать было особо некому: кроме двух маленьких детей, родных у него не осталось. Бабушка, Тамара Константиновна, умерла. Наверное, оно и к лучшему, что этот печальный поворот событий не застал ее при жизни. Вряд ли пожилая женщина смогла бы перенести такой позор.
О бесчинствах, которые творит конвой по отношению к осужденным во время этапа, Алексей был наслышан – как издеваются над заключенными, избивают. Даже бывали случаи чудовищных убийств арестантов. Однажды, слушая рассказ бывалого сокамерника, уже второй раз осужденного за разбой, Долотов спросил:
– А за что хоть бьют-то?
– Хм, – усмехнулся его собеседник, – рожа твоя не понравится или вдруг покажется, что ты в сторону конвоя не так посмотрел, возьмут и отмудохают.
На кого-то этап наводил ужас, но только не на Алексея. Ему было все равно, что будет с ним. Жизнь для него перестала иметь значение, и, если она внезапно оборвется, он будет этому только рад. Когда-то он высоко взлетел и, не удержавшись, рухнул на самое дно, потеряв смысл дальнейшего существования.
Все тот же сокамерник Андрей посоветовал брать с собой на этап минимум вещей и за некоторое время до поезда ничего ни есть, ни пить.
– Почему? – недоуменно спросил Алексей.
– Ну ты даешь, музыкант, – развел руками сокамерник и добавил: – Чтобы в «столыпине» потом на парашу не ломился. Так что на всякий случай возьми с собой пластиковую бутылку, полиэтиленовые пакеты – ты же знаешь, по закону подлости, в самый неподходящий момент иногда так даванет на клапан, что хоть волком вой, а конвою лень выводить зеков на оправку. Из еды бери чай, сушнину разную, печенье, сухари, пряники, конфеты. Курева прихвати побольше, сигареты в неволе – это, можно сказать, конвертируемая валюта.