(Ночь. Сцена театра «Глобус». Надвигается гроза. Через мгновение на сцену выходит мужчина, с бутылкой вина в руке: ШЕКСПИР, ему под пятьдесят. Позже он станет моложе, но проявляться это будет только в манере поведения и голосе. Он всматривается в темный зал).
ШЕКСПИР. Кутежи наши нынче закончены. Лицезрите будущего бога. Я создаю маленькие миры, завожу их, наблюдаю, как они бегут. И умирают. Я убежал в горе и ужасе от полей и лесов Стратфорда в этот призрачный город, и здесь живу в фантазиях, обряжаюсь в театральные вымыслы, и в итоге выдуманное и настоящее переплетаются так тесно, что я более не могу их разделить. Я что-то потерял, какой-то ключ, открывающий эту загадочную пьесу, что-то такое, что я знал и, возможно, забыл. Что это? О, за музу, что вознеслась, пылая… О, за музицирующего пастыря… О, за музу, какой бы ни была… О… Мусор. Я оставляю потомкам целую его кучу. Деревенские людоеды, городская чума, где кто-то ест, где кого-то едят, чумные язвы, любовные язвы, любви усилий лабиринт… Господи, я воняю. Я не смотрю. Я потерял способность видеть. Ноги дрожат, чародейства как ни бывало, они все отнимают у меня. (Внезапно, с горечью и злостью). МОЙ! ЭТОТ МИР МОЙ! МОЙ! (Громовой раскат. ШЕКСПИР смотрит вверх). Хороший эффект. Надо запомнить. Драматичность. Буря надвигается, чтобы поглотить меня. Что это? Шаркающий звук. Крыса за кулисами? (Прислушивается. Приближаются шаги, сопровождаемые шуршанием). Что-то злобное сюда ноги волочит? Смерть-старушка? Жуть. Идет, чтоб сердце мне убить.
(Пятится на авансцену, подальше от шума, с самому краю сцены, останавливается. Шаги приближаются, становятся все громче, вселяют тревогу, наконец, появляется БОУН, с метлой в руках, подметает. Старый, бледный, тощий. Останавливается, смотрит на замусоренную сцену, валяющуюся бутафорию