От Торопца на Жижицкое озеро есть прямая дорога
через Плотично
Заглянем еще раз1 в край озер, болот и истоков (Волги, Днепра, Западной Двины, Ловати), в край волоков на пути из варяг в греки, туда, где в изобилии водятся земноводные демоны и даже святые2 иногда принимают форму лягушек. Некогда Жижицкое озеро входило в Торопецкий уезд Псковской губернии, теперь Торопец отошел к Твери, а озеро осталось псковским. В него впадает много мелких речушек, а вытекает лишь Жижица, впадающая в Западную Двину рядом с устьем Торопы.
Нас интересует не все озеро, а лишь его северо-восточный угол, отделенный от остального Жисца (еще одно название озера) двумя большими мысами и островами, носящими интересные названия: Лукий, Серебряный, Кромешный. В этом озерном углу родился Модест Мусоргский. От усадьбы возле деревни Карево, где он вырос, ничего не осталось. Поэтому музей Мусоргского разместился в Наумове, в доме, где родилась его мать Юлия Чирикова.
Памятник Мусоргскому на берегу Жижицкого озера.
Автор всех фотографий, опубликованных в книге,
Олег Давыдов (если не указано иное авторство)
Говорят, что на Жижицком озере Мусоргский пропитался народным духом, и отсюда пошла его музыка. Это – да, только вот: что имеют виду, говоря о народе? Если оперных мужиков, это одно дело, а если простонародный магизм его музыки, то – совершенно другое. Здесь речь пойдет о магии, поскольку душа Мусоргского – субстанция особая: чего ни коснется, все делает вопиюще нечеловеческим, демоническим, страшным. Взять хоть памятник, который стоит над озером около Карева. Такое впечатление, что композитор явился скульптору Думаняну в облике дьявола. И вот результат: монументальный кошмар на горе.
Мужик, повстречавшийся мне возле памятника, утверждал, что холм, на котором он установлен, называется Лысой горой, и что будто Модест Петрович наблюдал здесь пляски ведьм. Даже сам понемногу участвовал. А потом написал «Ночь на Лысой горе». Может, туземец и пошутил… В Наумове мне сказали, что эта гора называется вовсе не Лысой, а – Мусоргского. Тоже красиво.
Вид с горы Мусоргского на Наумово и Пошивкино.
Справа от часовни, которая виднеется на берегу,
раньше была Одигитриевская церковь, еще правее – кладбище.
Это называлось Пошивкинский погост
Впрочем, о Лысой горе музейная дама вроде что-то слыхала, да только не знает, которая из здешних горок так называется. Как не слыхать: должно же быть место в округе, где собираются ведьмы. Тут традиция. Отец Иоанн Белавин, служивший одно время в Пошивкинской церкви (между Наумовым и Каревым), сетовал в своем дневнике: «В настоящее время среди многих крестьян можно встретить таких, которые придают силу и значение снам, гаданиям, счастливым и несчастным дням, вере в судьбу». Священник надеялся, что суеверия сгладятся, если крестьянам дать начальное образование. Как это глупо! Только самые темные люди сегодня считают веру в сны и судьбу – суеверием.
О судьбе. Отец Иоанн приходился родным отцом одиннадцатому на Святой Руси и первому в пореволюционной России патриарху Тихону (Белавину). В юности будущий патриарх был влюблен в Марью Бабинину, дочку дьячка, который крестил младенца Модеста (и которому композитор обязан раскольничьим звучанием «Хованщины»). Попович мечтал жениться на Маше, но она полюбила жижицкого хуторянина Клявина и прижила с ним без всяких венчаний восемь детей. А безутешный Василий Иваныч Белавин постригся в монахи с именем Тихон.