– Ай, Семеновна. Говорят, сын твой разводится? – кричала баба у колонки, куда Ирма Семеновна с флягой шла.
Ирма с флягой остановилась на полпути, постояла, кусая губы, да и повернула назад. Баба с колонки перестала лить воду и закрыла свою флягу на защелку. Удивленно вслед Ирме посмотрела и крикнула:
– Ты куда пошла, Семеновна? А как же вода? На, набирай, я уж закончила. Да что ж ты будешь делать, нежные мы какие, ничего не спроси…
Ирма вернулась домой и первым делом отёрла слезы с щек. Сын, 36-летний Демид, уже проснулся оказывается и сидел у стола. Подперев щеку.
– Проснулся? Давай договоримся, сынок. Пока у меня находишься, чтоб больше не пил! – потрясла указательным пальцем перед сыном женщина.
– Мать. Ты хоть на нервы не капай, а.
Ирма обиженно сомкнула губы и отошла к плите.
– Я кашу сварила, овсяную. Позавтракай давай.
– Отвык завтракать.
– Оттого исхудал?
Губы женщины вдруг задрожали, а руки прижали к груди хлебный каравай.
– Я ж… Зинку твою, научила готовить то. Пироги девка стряпать стала лучше меня! А какие у нее наваристые получались борщи… Скоко сил моих в Зинку вложено, скоко нервов! Чего разбежались то? Ты хоть скажи!
Женщина села на стул и разревелась, раскрыв рот:
– Мне стыдно на улицу выходить, всяк встречный-поперечный про тебя спрашиват! Про развод твой! А чтоб вас всех, да раз так!
– Ну мать, мать! – терпеливо встал около матери и принялся массировать плечи родительницы Демид. – Хорош уже реветь, а?
Отвлекающим манёвром Демид озадачил мать настряпать шанешки. Та делом занялась и слёзы лить перестала. Сам вышел во двор. Постоял, пооглядывался и.., сиганул за забор.
Там, по другую сторону забора продрался через колючие заросли соседского малинника, пробрался к дому соседей и встал на углу. Свистнул пару раз. Занавеска в окне колыхнулась.
– Дёма? – тихонько воскликнул женский голос.
– Дёма, Дёма… Давай выходи.
– У меня родители дома, Дёмушка, – медленно проговорила маленькая женщина, с прической калачиком. Демид выпустил ее из объятий.
– Тогда давай вечером встретимся.
– Но так ведь нельзя… Это всё так неправильно. Вот что мы как воры, прячемся?
Демид скривил лицо.
– А что делать, не могу без тебя. Во сне ты мне снишься, везде тебя вижу… А хочешь, поженимся. Со своей вот щас разведусь.
Маленькая женщина прижалась к мужчине. Отлипла, отстранилась, вытянула руки перед собой.
– Сначала разведись, – стало строгим ее лицо. – Один раз ты меня уже обманул.
– Ну… Зачем ты ворошишь прошлое, Верунька… – зашептал мужчина.
– И на работу ко мне больше не ходи. Люди заметят. И так ты у всех деревенских на повестке дня.
– Ой, да пусть чё хотят болтают, Верунька… Я душу готов за тебя отдать.
…Ирма кусты помидоров в огороде подвязывала, когда собака залаяла.
– Ну кто там, – проворчала женщина.
Легкой походкой к плетню подошла женщина. Смуглая, статная, пышнотелая. Темные волосы облачком вьются вокруг лица.
– Зинка. Ой, Зинка, – всплеснула руками Ирма. – Зараза такая! Чего ты припёрлась? И не стыдно тебе показываться мне на глаза?!
– Тёть Ирма, – натянуто улыбнулась гостья. – Ну что вы так, грубо… Я к вам, посоветоваться.
– В дом не пущу, – прошла мимо бывшей невестки Ирма.
Обернулась, сверкнула глазами:
– Не ожидала от тебя такого предательства, Зинка. Ты же в душу мне плюнула! Так нельзя. Что стоишь? Разворачивайся и шагом марш отседа пошла!