Зоя Евграфовна (отворяет двери).
Можно грешной душе в рай войти? Здравствуй, Авдотья Алексеевна! (Целуется). Здравствуй, красавица ты моя! (целуется). Верно, уж не ждали меня – не чаяли.
Авдотья.
С диву мы дались, куда ты только это запропала.
Зоя Евграфовна.
В Киеве, голубушка моя, была, в Киеве. Невступно два года путешествовала. Ну, уж матушка, сподобилась! Этакого, можно сказать, благолепия…
Авдотья.
То-то не видать тебя было. А у нас без тебя тут…
Зоя Евграфовна.
Что?..
Авдотья.
И!.. Хуже чего быть нельзя… все врассыпную пошло! При тебе мы Семена-то Данилыча женили, аль нет? Нет, тебя уж не было.
Зоя Евграфовна.
Без меня, матушка, без меня.
Авдотья.
Ну вот, голубка, женили мы его; годик он пожил у нас с молодой-то супругой, да убег… Невтерпеж, вишь, ей жить стало. Да оно и правда: не всякая может по здешнему безобразию, надо дело говорить.
Зоя Евграфовна.
Батюшки!
Авдотья.
Да, к матери его и увела, теперича у тещи живут. И прежде у нас в доме каранболь был, а теперь хошь святых вон понеси.
Зоя Евграфовна.
Вот так оказия!
Авдотья.
Сам-то лютей волка стал! День-деньской ходит, не знает – на ком зло сорвать. Кабы Егорушки не было, беда бы нам всем пришла; тот хоть своими боками отдувается, до полусмерти парня заколотил.
Зоя Евграфовна.
Кто это Егорушка?
Авдотья.
А сиротка тут у нас живет, племянник, покойника Пантелея Григорьича – брат нашему-то будет – сыночек.
Зоя Евграфовна.
Знаю, матушка, знаю; я к покойнику-то хаживала. Ведь у него и дочка еще была.
Авдотья.
Лушенька. И та у нас. Мать крестная в пансион ее к мадаме отдавала на выучку. Только, матушка ты моя, померла она, а Данила Григорьич денег не захотел платить, ее оттедова назад к нам и оборотили. Эдакая-то раскрасавица, эдакая-то ангельская душа!
Зоя Евграфовна.
И покойник-то был: эдакого, кажется, доброго, человека…
Авдотья.
А как ему, голубушка, помирать-то не хотелось, как он плакал-то!.. Деток-то ему жалко было. – Брат! нашему-то говорит: коли Бог меня приберет, не бросай моих сироточек. А тот: видишь, говорит, Владычицу? Хошь со стены сниму ее, матушку? Все одно: твои дети – мои дети. С места мне не сойти! А покойник-то залился слезами: ну, говорит, детушки, почитайте дядю все одно – меня. А уж какая, матушка, у нас жизнь, какая мука-то мучинская!..
Зоя Евграфовна.
Говорили тогда, что сам после покойника-то попользовался.
Авдотья.
Было! С прикащиком своим, Абрамом Васильичем, они все дела обделали, ни синя пороха малолетним-то не оставили. Много греха на ихней душе, много, голубушка, ах, много! Да то ли еще у нас, как тебе рассказать… Ведь у нас скоро сватьба.
Зоя Евграфовна.
Сватьба?!
Авдотья.
Как же, матушка, сватьба. Ерцогиню свою мы за маиора просватали.