Женщины собираются в подвальной комнате отдыха «YMCA»[1]: твердый пол, застеленный линолеумной плиткой, вдоль одной стены половинчатые окна, из которых открывается вид на тротуар и кирпичную стену. Только что пошел седьмой час вечера пятницы, и наверху кипит жизнью Нью-Йорк. Там, наверху, люди вываливаются со станций подземки в солнечный жар, стремясь навстречу туристическим увеселениям, ресторанам, вечеринкам и друзьям.
Что бы ни делали люди вечером в пятницу, женщины в подвале не делают этого. Вместо этого они расставляют складные металлические стулья и слушают, как резиновые накладки скрипят по полу, когда женщины усаживаются в круг. Берут с низкого раздвижного стола печенье с шоколадной крошкой, разливают – несмотря на жару – кофе в бумажные стаканчики, сдабривая его сухими сливками. Пишут свои имена на белых прямоугольных бейджиках и прижимают эти бейджики к груди. Но сразу же после этого бейджики начинают отклеиваться, словно понимая, чего больше всего хотят эти женщины: избавиться от своей истории, начать заново.
Но они не могут избежать своих имен, они не могут избежать своих историй.
Все они получили копии одного и того же электронного письма.
«Личная травма, публичная известность?» – вопрошал заголовок.
«Необычная история?» – спрашивало письмо.
Оно продолжалось новыми вопросами: чувствуют ли они себя одинокими или непонятыми? Могут ли выделить у себя определенные симптомы: повторяющиеся кошмары, навязчивые мысли, оцепенение, аутоагрессия, гнев, скорбь, вина, стыд? Заинтересованы ли в бесплатном курсе экспериментальной групповой терапии? Не хотят ли выделить время на отборочное занятие?
Они не хотели.
Бернис прочла письмо, а потом удалила его. Гретель пометила письмо как «спам». Руби прочла половину, затем пометила как «непрочитанное», и оно присоединилось к 5000 «непрочитанных» писем у нее в почте. Эшли даже не видела его, потому что пыталась избегать интернета. Рэйна прочла сообщение и оставила его во входящих, где оно опускалось в списке все ниже и ниже, пока вообще не исчезло с первой страницы.
К тому времени пришло еще одно письмо, а затем еще одно, и еще одно.
Эшли, в момент слабости открывшая свою учетку, сразу же записалась на отборочное занятие. Руби ответила на третье письмо, сидя в одиночку в баре – она решила, что если даже это какой-то обман, оно, по крайней мере, сможет ее развлечь. Бернис и Рэйна ответили на четвертое письмо, подумав, что от отборочного занятия вреда не будет.
Гретель держалась до последнего. Посреди бессонной ночи, чувствуя почти все симптомы, перечисленные в письме, она проверила свою папку со спамом. Удалила четыре из пяти одинаковых писем. Курсор мыши завис над пятым. Что ей теперь уже оставалось терять, в самом деле?
Должно быть, были и другие, получившие письмо – но они не отозвались на него или отозвались, но не прошли отборочное занятие, или же прошли отборочное занятие, но решили не приходить на все последующие.