Читать Одиночка

Шрифт

Интервал

Пролог

Игорь Сотов, как все ровесники, ходил в школу, как многие – увлекался самоделками. Отец – инженер, мать – научный сотрудник. Грянула перестройка, учителя в школах разбежались, отец и мать взялись за ум сына, подтянули, подучили, а он раз – и в армию.

Два года прошли как один день, и вышел из паренька дембель. Новая форма, на груди медалька лучшего стрелка, на плечах сержантские погоны, а в голове – пусто… И контракт сверхсрочника на пять лет службы в рюкзаке.

А пограничные войска, как оказалось, есть и на границе Чечни. Там они даже более востребованы, чем в других местах. Хлебнуть довелось всякого, но судьба хранила. Кому суждено быть повешенным, утонуть не грозит.

Но всё когда-нибудь заканчивается, закончилась и служба. Продлевать контракт не стал. В рюкзаке уже не обоймы, а учебники. Пора и за ум взяться.

И вот Москва, столица, все куда-то спешат, суетятся, а его путь – по стопам отца, в МГТУ имени Баумана на факультет фундаментальных наук. Знания за последние полгода освежены основательно, и экзамены сданы на отлично.

Первый год пролетел незаметно, оставив за бортом не сумевших одолеть бурные реки научных знаний. Но некоторые нашли рядом с собой спасательный круг в виде паренька постарше, который не отказывается сделать курсач одногруппнику и даже денег за это не возьмёт.

К третьему курсу деньги пришлось всё же брать, а то иначе некоторые личности начали считать лохом и навязывать своё мнение окружающим. К пятому курсу он перешёл уже исключительно на дипломные работы – денег это давало куда больше, да и интереснее.

Не за горами уже виднелась аспирантура, благо кандидатскую можно не делать, выбирай любую из трёх заготовленных впрок, но судьба…

Глава 1

Тот день из памяти выбило полностью, потом только узнал о том, что был сбит автомобилем, что виновник ДТП скрылся. Только через три месяца узнал, когда из реанимации вышел.

В общей сложности провёл в больнице полгода, и даже после сказать, что выздоровел, – сильно польстить. Левая нога почти не гнётся, левой руки нет по локоть, и осколки от рёбер все внутренности изранили. Как жив остался – загадка.

Жилья нет, квартиру сдали кому-то другому, деньги пока были, но не особо много. Можно бы домой вернуться, но родители ушли в лучший мир год назад, а без них квартира пуста, как бутылка водки после празднования Нового года.

И эта ассоциация, видимо, была неспроста, так как следующие несколько дней… или недель я помню только кусками и урывками.

Очнулся я в вытрезвителе со страшной головной болью – в компании с восемью отвратительно воняющими телами бомжей. Тела были ещё тёплые и, судя по храпу, такими и собирались оставаться. Я лежал, наслаждался «ароматами» и постепенно осознавал глубину своего падения. Из этого осознания постепенно рождалась мысль: после следующего «захода» очнёшься в морге, ну, или уже не очнёшься, что вероятнее…

* * *

Пока Игорь Иванович Сотов, двадцати девяти лет от роду, давал себе страшную и нерушимую клятву трезвости, события принимали необычный и весьма неприятный для отдельной камеры вытрезвителя оборот. По короткому коридору прогрохотал десяток ботинок большого размера полувоенного образца. Ключ со скрипом провернулся в замочной скважине – и дверь распахнулась. Заключенные и глазом не успели моргнуть, как добрый десяток мужчин в пятнистом камуфляже, масках и с надписью «ОМОН» на спине подхватили по одному телу и выволокли из камеры. Таким же образом их протащили по участку к заднему выходу, вплотную к которому был запаркован большой грузовик. Заключённых протащили через открытую дверь в кузов и сноровисто приковали висящими на поручне наручниками к стене фургона.