– Но я люблю ее! – раскинув руки, я кричу куда-то вдаль что есть сил: – Люблю!
Я кричу на одном дыхании пока не заканчивается воздух. Что-то рвется из моей груди, что-то что нельзя выразить словами. Гортанно, навзрыд: «Ррраааа!». Потом еще раз, набрав полную воздуха грудь, еще громче кричу «Ааааггх!». Я стою на одной из массивных башен Черной стены, охраняющей покой города. Звук срывается с моих губ, отскакивает от ониксового кирпича Черной стены, окружающей Ринхалло, и тонет в рассветном небе. Я захлебываюсь, хриплю, кашляю и смеюсь одновременно.
– Ну и куда ты собрался, мой друг? – Ананта подошел ко мне и чересчур сильно хлопнул по спине.
– Неужели ты… кхе… думаешь… что сможешь меня остановить? – закашлявшись и глотая воздух, я отмахиваюсь от него. Ананта, мой ближайший друг и товарищ, всегда был слишком меланхоличен. Все говорили, что ему были неведомы вожделения и страсти, но я знал, что это было с точностью наоборот – Ананта всегда сохранял хладнокровие.
– Послушай, – Ананта приобнял меня за плечи и раскрытой ладонью обвел горизонт: – Что тебя ждет за стеной? Ты отправишься на восток за черные стены Ринхалло, через Облачные луга, а потом от Калиндийской гавани вниз по реке Нул до границы с Калиблумом. Дальше или пешком через Дикий лес, или тебе придется пересесть на красные корабли Короля пиратов.
Я киваю, обдумывая вслед за его словами свой путь. Великая река Нул, такая холодная, что, окунувшись в ее воды, обратно уже не выйдешь. Она разрезает Дикий лес на таинственную северную и загадочную южную части.
– Через Дикий лес нет прямого пути. Даже у Красного жеребца ушло десять лет, чтобы найти дорогу сквозь него. Там нет троп и путей, есть только деревья, которые не смогут обхватить и сто человек, и фиолетовый туман, который крадет время и путает мысли. Только по реке. Путь займет месяц, – я говорю уверенно. Река – это единственный выход. В моей голове уже сложился маршрут.
– Ты же знаешь, что Пиратскому королю платят душами смертных?
– Я заплачу своей песней. В прошлую эпоху даже великаны пропускали меня без боя.
– И какую же песню ты споешь Королю пиратов? Может быть о том, как лисы и львы прогнали многоножек на темную сторону луны? Или песню о подвигах Мальчика-солнца? Ты не знаешь ни одной песни, которая могла бы понравиться пиратам, а уж тем более самому Пиратскому королю.
– Еще мудрость осталась?! – меня начинает злить его скепсис: – Пусть будут души! Сколько он хочет? Сто? Тысячу? Каждая из них бесценна, но они валяются под ногами! Цена смертной душе – глоток воды в пустыне, звон серебренников в кармане или стекляшки в короне тщеславца…
– Такой влюбленный и такой жестокий, – Ананта смеется надо мной, но в его глазах нет веселья. По едва заметным знакам, я понимаю, что сильно расстроил своего друга. Я делаю ему больно своим жестокосердием, но это был мой триумф, мой апогей, моя кульминация – сегодня и до конца моих дней.