Ледяной демон вышел из-за дерева. Жуткий взгляд, каменное лицо и длинные белые волосы, которые на кончиках больше походили на снежный ветер, такой же ледяной и колючий. Он медленно ступал по пожухлой траве, которая хрустела под его ногами, покрываясь тонким слоем инея.
Демон медленно шел вперёд по застывшему лесу, а следом за ним шла стужа. Холодная, с пронизывающими ветрами и трескучими морозами, с белым, сияющим на солнце снегом и студеным воздухом, от которого замерзали лёгкие.
Наши взгляды встретились, и я сама словно застыла, едва дыша.
– Айвир-р-р-ри…
Проснулась я, не издав не единого звука.
Вздрогнула и, открыв глаза, уставилась в потолок нашей палатки, прислушиваясь к мирному сопению девочек. Их кошмары не мучили.
Две с половиной недели пути приближались к концу. Совсем скоро мы должны были подойти к границам Ардана.
Это было заметно. Зелень лесов еще пару дней назад сменилась на красно-багряный окрас, теплые деньки уступили место прохладе, яркое солнце больше не грело, одиноко сияя на серо-голубом небе.
Осторожно выбравшись из спального мешка, я надела тёплую курточку, замотала шарф, неловко коснувшись небольшог голубого кристалла, который теперь всегда носила на шее. Он чуть нагрелся, засветившись мягким светом.
Аккуратно ступая и пригибаясь, выбралась из палатки и поёжилась.
Утренний туман, оседая прозрачными каплями на бурой траве, накрыл нашу стоянку густой завесой. Наш лагерь спал. Ну разве кроме постовых, что сменяли друг друга каждые три часа, и ликана из связки, который сразу заметил моё появление.
– Не спится? – поинтересовался Калеб, сидя у угасающего костра с тлеющими красными угольками.
– Доброе утро, – улыбнулась я, подходя ближе.
– Почему настойку не пьёшь? – спросил ликан, наблюдая за тем, как я, присев на соседний пенёк, потянулась к котелку, в котором была обычная тёплая вода.
– Пью.
– А сны всё снятся.
Я бросила на него настороженный взгляд, наливая с помощью гнутого половника воду в кружку.
Калеб улыбнулся мне, приглаживая густую бороду.
– Не серчай, Айвири, это всё последствия привязки. Закрываешься ты плохо, а связь сильная. Волей-неволей, а отголоски отхватываешь, – пояснил ликан, вставая и с хрустом потягиваясь. – Только вот не разобрать, что тебя тревожит. Страх чую, а картинку не вижу.
– И не надо, – поднося к губам кружку и делая глоток, отозвалась я.
– С Итаном бы поговорила.
А я лишь поджала губы и мотнула головой. Общение с командиром связки у нас не складывалось. Мы не ругались, не скандалили и не спорили. Наоборот, при встречах больше молчали, изредка бросая друг на друга осторожные взгляды. В этом и была самая большая проблема.
Нам многое хотелось сказать, но правильные слова не находились. Я чувствовала его боль и знала её причину. Сама испытывала нечто подобное.
Может, это и правильно – каждый день давить в себе эти чувства в надежде, что однажды утром проснёшься и всё пройдет. Только вот минуло уже шестнадцать ночей, а толку никакого.
Одна встреча, пересечение взглядов, и всё возвращалось, напоминая о том, чего никогда не будет.
– А он разве не чувствует? – спросила грустно, сделав еще глоток тёплой воды.
– Чувствует. Как и все мы. Но сам не подойдет, твоего шага всё ждет. Поговорить бы вам.