Вы когда–нибудь мечтали перенестись в другой мир? Признайтесь честно! Хоть раз, но было. И, конечно, вокруг вас скакали эльфы на единорогах, вампиры падали вам под ноги, гномы подпрыгивали, чтобы чмокнуть вас в щечку… понятное дело, если вы девушка. Хотя гномы – они такие затейники…
И, естественно, королевство было на краю гибели, а лучше весь мир… и тут вы! Неотразимы, храбры, прекрасны, на единороге. Спереди эльф, сзади вампир и внизу гном подпрыгивает… И всей толпой – мир спасать. А потом вечная молодость, бессмертие, богатство… М–да.
Я тоже мечтала, само собой. Время от времени.
Вот как–то раз сижу я у себя на кухне, под любимым рыжим абажуром, с кружкой чая и интересной книгой. Про вампиров–зомби, представляете? Это же надо было додуматься… И вдруг раз, лампочка в абажуре протрещала что–то, подмигнула мне на прощание и погасла.
Я встала, вытянула вперед руки и пошла к выключателю, чтобы зажечь люстру. Дорогу примерно представляю – мимо холодильника и потом налево. И вот когда начала тянуть руку, то…
…в себя я пришла совсем в другом месте.
Я лежала в кровати, огромной такой, сочно–розовой, причем и на мне самой, судя по маячащему перед глазами рукаву, было что–то шелковое такого же отвратительного цвета. Кровать находилась в нише – слева, спереди и сзади была стена, над головой – довольно низкий потолок, а справа – зал… Честно! Настоящий огромный зал и где–то вдалеке – дверь. Она была приоткрыта, и там стояли двое – мужчина и женщина. Они переговаривались на непонятном… а, нет, вру, на более–менее понятном мне языке. О какой–то Алисе, опять завалившей очередной экзамен и позорящей семью.
Ух ты! Похоже, сбылась мечта идиота! Ну надо же… Отлично, значит, скоро появятся эльфы, вампиры, единороги… Дракона еще можно – всегда мечтала полетать…
– Она пришла в себя, леди, – мелодично–бархатным баритоном почти пропел мужчина и кивнул в мою сторону.
Женщина обернулась, и с лицом барыни, собирающейся одарить милостыней нищенку на паперти, подошла к кровати.
– Милая, как ты себя чувствуешь?
Голос у нее был приятный… был бы приятным… если бы не был таким сладко–вульгарно–томным. У меня даже зубы свело, но я постаралась натянуть на лицо улыбку:
– Спасибо, вроде бы хорошо. Вы не могли бы мне объяснить…
– Всему свое время, – женщина тоже улыбнулась.
Надеюсь, моя улыбка выглядит более естественно, чем ее, потому что у нее была типичная дежурная «американка» во все тридцать два зуба, цель которой именно в том, чтобы показать наличие этих зубов.
– Сначала Рикиши вас осмотрит, чтобы исключить все сомнения.
Женщина чуть отошла в сторону, и рядом со мной оказался мужчина, вернее, юноша.
Гладкая чистая кожа, четкий рисунок губ. Миндалевидный разрез глаз вместе со странным именем сразу навевали мысли о востоке. Правда, тогда парень должен был быть черным, как вороново крыло, но глаза и волосы у него были цвета… молочного шоколада…
Я с тоской вспомнила шоколадку, недоеденную мною, и недочитанную книгу, и… Ну, зато на работу завтра не надо, и то хорошо.
Рикиши осматривал меня очень бережно, как антиквар – хрупкую хрустальную вазу. Сначала он, едва прикоснувшись своими длинными пальцами к моему запястью, послушал пульс. Потом попросил меня сесть, поводил рукой перед глазами. Нахмурился.