Начало 2000-х годов, провинциальный город Верена
Две девочки лет десяти ехали в полупустом автобусе из запретного города, закрытого от внешнего мира. Казалось, они не замечали ничего вокруг. Одна с задумчивым видом рисовала странное место: не то цитадель, не то монастырь, не то замок. Другая читала книгу, изредка поднимая на сверстницу невидящий взгляд. Обе были одеты в почти одинаковые джинсовые комбинезоны, и больше ничем не походили друг на друга. Они учились вместе, но не дружили и встретились только потому, что больше играть было не с кем.
Невысокая Эля занималась в музыкальной школе по классу духовых. Ее любимым инструментом была деревянная блок-флейта. Два коротких хвостика, темно-зеленые глаза и вечная неуклюжесть – так в трех словах описывали эту девочку.
Вторая, дочь известных родителей, Инна, носила две светлые косы, настолько длинные, что у каждого мальчишки возникало непреодолимое желание дернуть за них. Девочка только вздыхала и закрывалась от мира книгой.
– Ты опять толкнула меня локтем, – произнесла она с недовольным видом. – Как вообще можно что-то рисовать в автобусе?
– Злюка ты, Иней, – хихикнула ее соседка. – Читаешь непонятно что…
– «Непонятно что», – передразнила блондинка. – Это братья Стругацкие.
– Скучная ты!
– А ты – глупая! Кто вчера три с минусом получил по математике?
– Ха! Да я всего-то две ошибки сделала, – Эля обиженно поджала губы.
Иней хотела примирительно сказать, что к Элизе и вправду учителя относятся предвзято, что две ошибки – твердая четверка, а не три с минусом, но не успела…
Это был странный день межвременья, когда зима закончилась, а весна еще не началась. День, когда решается, каким будет лето. День, когда можно сделать выбор. Понять, в какую сторону идти и что делать дальше.
И они его сделали.
Внезапно обе девочки почувствовали тупой животный страх. Иней подняла глаза от книги и едва сдержала крик. Перед ней стоял человек с мешком на голове и протягивал вперед скрюченные пальцы. Инна закрыла глаза, надеясь, что жуткое явление сейчас исчезнет. Эля свернулась в комочек и сжала кулаки.
– Езжай, миленький, бесплатно, – сказала сердобольная кондукторша. И шепотом: – Что же с твоим лицом-то сделали? Показал бы… Обгорел, да? А может, это они, поутри тебя изуродовали? Ты ходил в Заповедные леса? Шаолинь искал?
Существо опустилось на место как раз напротив девочек. Часто и прерывисто задышало.
– Я его сейчас ударю, – вдруг прошипела Эля в порыве бессильной злобы.
От чудовища несло кислятиной.
– Замолчи и закрой глаза, – ответила Иней, борясь с подступившей тошнотой.
– Мне жутко. Все пассажиры вышли, только чтобы не ехать с ним. Я его ударю.
– Он слеп, он нас не видит. Главное – закрыть глаза, главное – не смотреть и ждать.
– Безглазый… Я все равно его ударю или умру от страха, – простонала Эля.
– Это не поможет. Закрой глаза и дай мне руку.
Эля послушалась и затаила дыхание. Она уже знала, что Иней станет лучшим другом, ведь совместно пережитый страх сплачивает.
– Конечная, – сообщила кондуктор, и девочки открыли глаза.
Они вышли из автобуса и вдохнули свежий воздух.
– Как будто сама смерть за нами приходила, – тихо сказала Иней. – А что ты рисовала?
Эля разгладила смятый листок: