Красная нива
Он повернул руль и съехал с кольцевой. Дорога в сторону области была не сильно загружена. Но до места ехать всё равно не меньше часа. Летний ветер мягкими струями вплывал сквозь приоткрытое окно. Бил ласковой ладонью по щеке.
Скоростелев вёл машину уверенно и быстро. Огни встречных машин бежали на встречу. Тихо.
А что так тихо? Скоростелев поморщился. Сегодня же понедельник. И уже девятый час. Вот чёрт. Правая рука заточенным движением дёрнулась к магнитоле и пальцы быстро нажали нужные, потёртые кнопки.
По понедельникам, в восемь вечера, начиналась любимая передача "Нервный понедельник" которую вёл Сергей Неврозов. Нравился Скоростелеву напористый и циничный автор и ведущий программы. Нравилось как он бритвой слова кромсал события, произошедшие в мире за неделю. Любил Скоростелев витиеватые сплетения новостей, исторических отсылок и философских сентенций. У Неврозова был особый дар. Найти и вынуть самое тёмное даже из светлого, найти скрытые смыслы и швырнуть их в эфир. Бросить слова так как бросают в окно вещи вслед уходящей бывшей жене.
… и это было начало. Знакомый голос, хрустящий и острый как осколки битого стекла чеканил фразы и отправлял их в эфир.
.. Это было начало. Это было как вхождение подростка во взрослую жизнь. Жизнь, в дверях которой, прямо на пороге первыми встречают и протягивают свои зовущие и загребущие руки извечные спутники – политика и секс. И подросток с готовностью меняет свои вчерашние игрушки на увесистый калашников, на рукоятке которого остались кровавые следы пальцев прошлого хозяина. Сменившего свой автомат на портмоне и ипотеку.
Скоростелев улыбнулся. Он пожал протянутые руки лет двадцать пять назад. И сейчас практически не вспоминал ни первый секс ни первые выборы в своей жизни.
Сумерки сгущались. Тьма медленно наползала на землю. Дорога ровным полотном стелилась под колёсами красной Нивы Скоростелева. Голос продолжал хрустеть фразами, но сейчас они звучали где то рядом. И совершенно не задевали разум. Что то другое занимало всё мысленное пространство. Непонятно чего было в этих мыслях больше. Волнения ли, а может предвкушения. Но Скоростелев не хотел разбираться в своих чувствах.
Руки крепко держали руль а глаза цепко следили за дорогой и скоростью. Из состояния внимательного покоя его вырвал резкий и глухой удар. Он поморщился. Удар повторился. Только он был резче и громче.
– Ну тихо ты. Громко сказал Скоростелев.
Хочешь пробить дыру или желаешь быть услышанной?
У этой машины сталь в борах так же крепка как и мои нервы. Она не прошибаема. Не ссы, скоро уже приедем. И да, никто не услышит. Хочешь, стукни ещё раз. Серия глухих ударов градом пробарабанила по боковине машины. Скоростелев улыбнулся.
– Вот видишь. Точнее слышишь? Так что будь спокойней. Я же сказал, скоро приедем.
– Знаешь, Скоростелев выкрутил ручку звука магнитолы на минимум, ставлю пятихатку на то что ты не переживала в своей жизни момента осознания. Осознания последнего часа своей бедности.
Пыльная дорога лежала упругой лентой под колёсами быстро ехавшего автомобиля. Частые камни заставляли подпрыгивать их. Песок вылетал из под них и быстро возвращался но новое место.
– Какой ещё бедности? Какой нахер бедности? Глухой девичий голос звучал как из бочки