– Ну же, скорее! Мне очень хочется узнать, что будет дальше.
Хоть она и просила поторопиться, но воткнуть в ее сердце нож было не так-то просто.
Глядя в искаженные от безумия глаза Трис, я впервые задумался: как все до этого дошло? Почему в данный момент, будучи у себя дома, я сижу верхом на девчонке, о разговоре с которой еще недавно даже не мог и мечтать, и пытаюсь воткнуть в её грудь наш кухонный нож с зеленой рукояткой? Потому что ее безумие было заразным? Нет. Скорее, всему виной было то, что я влюбился в нее по уши – настолько сильно, что готов был выполнить ее любую просьбу. Даже самую отчаянную и жестокую.
Каким-то образом я пропустил тот момент, когда действительно начал верить в ее бредни про загробную жизнь и про то, что потом, когда она умрет, обязательно расскажет мне – что там, за порогом жизни. Ведь прямо сейчас я всерьез готов убить на своей кухне Беатрис Крофф.
– … это мое желание. Ты помнишь?
Да, черт возьми, я помню. Я все прекрасно помню.
Как впервые увидел ее. Как потерял сон, листая ее фотографии в социальных сетях ночами напролет. Как она занимала мои мысли на протяжении всего дня. И как случайно мы оказались на той роковой вечеринке. И как проиграл ей в эти дурацкие карты на желания…
Возможно ли вообще забыть, как она отвела меня в темную ванную и, подойдя вплотную, томным голосом шепнула на самое ухо:
– Я хочу, чтобы ты убил меня.
Если подумать, мы общались относительно недолго, но говорила ли она со мной вообще про что-то, не связанное со смертью? Когда другие девчонки болтали про модную одежду, обсуждали, чья помада ярче смотрится на губах, и сплетничали про парней, Беатрис Крофф предпочитала в укромных уголках беседовать о том, как сильно ей интересно узнать о происходящем с человеком после смерти.
Но так как она была подобна Венере Боттичелли, я, кажется, просто пропускал через себя, как сито, все ее слова про потусторонний мир. Мне стоило лишь заглянуть в ее глаза, что были подобны двум ослепительным аквамаринам, как я вконец переставал слышать и воспринимать все, о чем она говорила. Я просто наслаждался ее красотой, ее дивным голосом и тем вниманием, что она мне оказывала. Сейчас я понимаю, что в действительности мне было и неважно, что именно говорила Беатрис. Какая разница, если она смотрела на меня с таким неподдельным интересом и восторгом. С таким обожанием. При взгляде на меня ее лицо сияло так, словно я был принцем из ее книжек, о котором она так мечтала, или же был тем самым парнем, которого еще давным-давно на каком-нибудь крытом рынке за символическую плату ей предсказала гадалка. Иными словами, будто бы Беатрис Крофф встретила свою судьбу – меня.
И я был счастлив. Точнее, я был настолько ослеплен этим странным счастьем, что не замечал ничего вокруг. Например того, что фанатичное желание умереть у семнадцатилетней девушки – это совершенно ненормально.
К сожалению, я слишком поздно обратил внимание на нездоровый блеск ее аквамариновых глаз, которого не замечал раньше при всех ее разговорах о смерти, и который только сейчас смог напугать меня пуще самого страшного ночного кошмара, ставшего явью.
Был ли я влюблен в нее? Однозначно. Бесспорно. Без сомнений. Как мальчишка.