Читать Четыре всадника

Бронепоезда никогда не провожают с оркестром. Им не машут вслед платочками зареванные девицы, не бегут по перрону за набирающими скорость вагонами дети. Бронепоезда уходят из закрытых депо под покровом ночи, выбирая пустынные направления и безлюдные районы. На уходящие вдаль составы смотрят лишь угрюмые часовые с усталыми лицами, да замерзшие «головастики» из отделов обеспечения.

Это всегда немного удручает, когда знаешь, какой именно груз покоится в одном из вагонов, с виду ничем не примечательном. Когда знаешь, что от этого груза, быть может, зависит будущее твоей Родины. Когда знаешь, что с помощью этого груза ты способен достать врага в любой точке земного шара, стоит лишь захотеть.

И иной раз, кажется, будто этого достаточно, чтобы решить любую проблему.

Год после Инцидента

БЖРК-37 лениво полз по пустынной степи, со скрипом пересекая по ржавым рельсам серо-желтый такыр. Десять вагонов бронированного железнодорожного ракетного комплекса, зажатые с обеих сторон тупоносыми локомотивами, тащились из отстойника, расположенного на безымянном полустанке, в северо-западном направлении. Со стороны бронепоезд ничем не отличался от небольшого товарного состава, состоящего из нескольких пассажирских вагона и пяти гофрированных вагонов-рефрижераторов. На самом деле – чудо техники, напичканное всем, что может пригодиться в войне. По-крайней мере, так посчитали конструкторы.

Грузный перестук колес убаюкивал, шелест сухого ковыля по днищу напоминал давно забытый шум моря. Отчаянно хотелось броситься с головой в обжигающий холодом омут, уйти, спрятаться от палящего солнца, от непрекращающегося стрекота кузнечиков, от сухого ветра, бросающего в лицо мелкую пыль.

Михаил протяжно вздохнул, продолжил стоять на внешней подножке, упираясь спиной о горячий бок локомотива и наблюдая за однообразным пейзажем.

Хлопнула стальная дверца, по железу торопливо прошлепали босые ноги. Михаил повернул голову, встретился взглядом с радистом. Худой, угловатый парень в промокшей от пота форменной майке и синих солдатских трусах, выглядел взволнованным. В руках он держал узкую полоску бумаги.

– Разрешите обратиться, товарищ майор, – протараторил он.

– Ты, на будущее, Равиль, уж если по форме решил обращаться, то хоть штаны надевай, – беззлобно заметил Михаил. – Разрешаю, обращайся.

– Сообщение от «Камыша», срочное.

– Читай.

– «Незамедлительно выдвигаться в пункт Безымяновск для дальнейшей депрофилизации».

Радист замолчал и уставился на майора.

Командир бронепоезда бросил взгляд вдоль изгибающегося на повороте состава, замечая не по уставу опущенные бронеставни на окнах, загорающих на крыше вагона солдаты охранения, зачехленные раструбы автоматических пулеметов. Скомандовал:

– Скажи Рябине, чтобы передал сообщение на следующий разъезд. Севернее уходить будем, пусть стрелочника поставят.

– Так точно! – молодой лейтенант развернулся через левое плечо, скрипнул голыми пятками по горячему металлу подножки, рванулся к двери в вагон.

– И пусть Шилов пробежится по составу, добавит строгости бойцам. А то в город в таком виде приедем – сраму не оберешься.

И вновь отвернулся к степи, собирая разваренные жарой мысли.

Мимо проплыл успевший зарасти колючей травой остов разбитого истребителя Врагов. До сих пор «горячий» от радиации корпус из характерной пористой стали все еще сохранял черные смоляные пятна гари, но по трещинам уже змеились рыжие языки ржавчины.