«Еще за пятнадцать минут до рождения я не знал, что появлюсь на белый свет. Это само по себе пустячное указание я делаю лишь потому, что желаю опередить на четверть часа всех других замечательных людей, жизнь которых с утомительным однообразием описывалась непременно с момента рождения».
«Еще за пятнадцать минут до рождения я не знал, что появлюсь на белый свет. Это само по себе пустячное указание я делаю лишь потому, что желаю опередить на четверть часа всех других замечательных людей, жизнь которых с утомительным однообразием описывалась непременно с момента рождения».
Так в 1910 году в сборнике «Веселые устрицы» начал изложение своей биографии Аркадий Аверченко.
Родился он в городе Севастополе 18 марта 1881 года.
Знакомя читателей со своей биографией, Аркадий Тимофеевич любил указывать им еще и на тот факт, что в день его появления на свет звонили в колокола и вообще было народное ликование. Правда, злые языки связывали это ликование каким-то большим религиозным праздником. «…Но я, – искренне удивлялся юморист, – до сих пор не понимаю, при чем здесь еще какой-то праздник?»
Материальное благополучие не грозило семье будущего писателя.
Незадачливый предприниматель Аверченко-старший не обращал на сына никакого внимания, так как – по свидетельству последнего – по горло был занят своими собственными хлопотами и планами: каким бы образом поскорее разориться?
«Это было мечтой его жизни, и нужно отдать ему полную справедливость – добрый старик достиг своих стремлений самым добросовестным способом. Он это делал при соучастии целой плеяды воров, которые обворовывали его магазин, покупателей, которые брали исключительно и планомерно в долг, и – пожаров, испепелявших те из отцовских товаров, которые не были растащены ворами и покупателями».
Поэтому нет ничего удивительного в том, что уже с пятнадцати лет Аверченко-сын вынужден был пойти на службу – младшим писцом в транспортной конторе по перевозке кладей.
Прослужил он там недолго и в шестнадцать лет уехал из родного Севастополя в поселок Исаевский, на каменноугольные рудники.
«Это было для меня наименее подходящим, – вспоминал он впоследствии, – и потому, вероятно, я и очутился там по совету своего опытного в житейских передрягах отца…
Это был самый грязный и глухой рудник в свете. Между осенью и другими временами года разница заключалась лишь в том, что осенью грязь там была выше колен, а в другое время – ниже».
Вообще Аверченко невероятно скуп на воспоминания о своей юности, что не удивительно, настолько все они безотрадны.
«Однажды я ехал перед Рождеством, – пишет он, – с рудника в ближайшее село и видел ряд черных тел, лежавших без движения на всем протяжении моего пути; попадались по двое, по трое через каждые 20 шагов.
– Что это такое? – изумился я.
– А шахтеры, – улыбнулся сочувственно возница. – Горилку куповалы у селе. Для божьего праздничку.
– Ну?
– Тай не донесли. На мисти высоктали. Ось как!»
«…И лежали они в снегу, с черными бессмысленными лицами, и если бы я не знал дороги до села, то нашел бы ее по этим гигантским черным камням, разбросанным гигантским Мальчиком-с-пальчиком по всему пути».