Читать Гавань святых

Дождь шел третью ночь подряд. Когда начнется шторм, залив будет искать его меблированную комнату. Он чувствовал это мышцами ног – их сводило, как в ледяной воде. Весь вечер продолжалась изматывающая борьба с тревожностью, похожая на спарринг с тенью – Андрей пытался нанести удар, но в силу беспредметности своего противника только сек воздух, тратя попусту энергию, пока тень ширилась, разбухая под бумажными обоями; потуплено разглядывая стену, отчасти потому, что смотреть в комнате больше не на что, отчасти из желания держать всю комнату в поле обозрения, чтобы ни один угол, ни один закуток не выпадал из внимания, Андрей чувствовал будто вот-вот, с минуты на минуту его беспокойство примет некие физические формы: обои начнут отделяться, обнажая клейкий, щетинящийся оскал из советских газет, нашептывающий ему старые статьи – безжизненные и сухие, как слежавшиеся кости. Не душа, скорее какой-то блуждающий, шальной нерв метался внутри него как в парилке, дергая за ручки всех дверей в поисках выхода, в то время как воздух все продолжал накаляться, сужая пространство в духоте и размывая очертания. Путанные мысли взвинчивали напряжение в конечностях. И деваться, казалось, совсем некуда – безызвестность надвигающейся беды отрезала все пути к побегу, грозя возникнуть везде и сразу; что именно его поджидало – он не знал, и эта неопределенность подкашивала только сильнее, не позволяя собраться с силами, чтобы дать достойный отпор.

Подобное ощущение пустило свои корни, когда Андрей продолжительное время ворочался на жестком скрипучем диване в бесплодных попытках уснуть. Поскольку в нескольких местах пружины протерли синтепон насквозь и сдерживались исключительно плотным слоем скотча, неприятно вдавливаясь в тело, приходилось каким-то образом изворачиваться так, чтобы распределять давление равномерно, но в этот раз у него все никак не выходило лечь правильно – дошло до того, что Андрей подложил под себя тулуп, предварительно свернув его пополам. Подобная мера помогла ему наконец устроиться удобно, и уже отходя ко сну, он вдруг почувствовал до того слабовыраженный, едва уловимый оттенок запаха духов, исходящий от ворса воротника, что поначалу не придал ему никакого значения, списывая на шлейф призрака, иллюзию ночи, крадущуюся внезапно и незаметно в одинокие, поздние часы; но запах, пускай и полупрозрачный, неясный, продолжал раздразнивать его ноздри, пока в один момент Андрей не уткнулся в ворот, вдыхая полной грудью – и ничего не почувствовал. Дрожащей рукой сжимая ворот и выворачивая его, он пытался снова почувствовать эти духи, эту болезненную печать прошлого, однако же выходило различить только въевшуюся кисловатую сигаретную вонь. «Не пойму, сумасшедший я, что ли?» – задался вопросом Андрей, вскочил с дивана и, подняв перед собой тулуп, принялся обнюхивать его целиком, методично проводя носом по швам. Когда ничего похожего на аромат духов ему обнаружить не удалось, он обеспокоенно вернулся на диван и, удерживая на коленях смятый тулуп, с широко раскрытыми, испуганными глазами смотрел в стену. Предчувствие катастрофы, что обрушится на него с роковой неизбежностью, все навязчивее захватывало ум, оттесняя остальные мысли.