Стук-постук, да стук-постук.
Ходит с посохом пастух.
А коровы с бубенцами
Чуть поодаль бродят сами —
Мимо церкви невысокой,
Подле озера в осоке,
За которыми сыр бор,
Где тропа на царский двор.
В той земле палач острожный
День за днём да еженощно
Точит гибельный топор.
Только всё, должно быть, врут.
Пастуху же не до смут.
Он ступает, улыбаясь, за кушак заткнувши кнут.
И под нос себе пыхтит,
Не сбиваяся с пути,
Что, конечно, нынче время ни к чертям и не ахти,
Что, оно-то, час наступит, а, глядишь, и цельный год,
Поутихнет плач набатный,
Истощится мрак безладный,
И чертям уж неповадно
Будет прочить недород.
Так что в эту чепуху
Тошно верить пастуху,
Даже коли это правда, что вот прям как на духу…
А бурёнки с бубенцами
Подались уже овсами —
Глушью кладбища в лощину,
Вещим капищем в трясину.
А пастух сидит неспешен
Во прохладце у орешин.
И мерещит меж теней,
Что «вот станет повесней,
И пойду-ка к Аграфене,
Да как бухнусь на колени,
Да посватуюся к ней».…
Дили-дон, да стук-постук.
Стадо слышно за версту.
Что им всем палач с царём?
Будем живы – не помрём.